— Вперед! — приказал Леха, наблюдавший за этой дракой из-за спины своих морпехов. — Быстрее вперед, пока они не вернулись с подкреплением. Тридцать человек, перекрыть эту улицу. Остальные со мной.
— Легко отделались, — заметил Инисмей, когда последние всадники исчезли между домами.
— Хорошо, что это был небольшой отряд, — кивнул Ларин, всматриваясь в разветвление улиц впереди, — они явно не нас искали. Но нельзя терять время. Мы должны достичь площади как можно скорее и во чтобы то ни стало.
Инисмей не стал спорить, хотя и понятия не имел, зачем нужно так быстро пробиваться в самый центр еще не полностью очищенного от врага города. Не были взяты еще даже главные ворота. Но рассуждать он не привык.
Миновав еще пару перекрестков, дома в которых казались покинутыми, они остановились на третьем. Слева послышались быстрые шаги. Обернувшись, Ларин заметил быстро приближавшийся отряд гоплитов. В нем было человек пятьдесят. Эта драка могла задержать их надолго. Впереди виднелись какие-то беженцы, сновавшие по мостовой с мешками. Справа улица была свободна.
— Куда дальше? — уточнил он, бросив быстрый взгляд на Каранадиса.
Тот указал направо.
— Туда, еще один квартал. Уже близко.
— Хвала богам, — выдохнул Леха и жестом подозвал командира морпехов, — бери пятьдесят человек и держи этих гоплитов до тех пор, пока не подойдет помощь, если сам не разобьешь. Остальные со мной.
За ним устремилась едва ли треть отряда, выступившего от башни. Но и этих должно было хватить для захвата одного старейшины, если только им не повстречается на пути длиной в квартал еще один отряд. Так размышлял Ларин, переходя почти на легкий бег, что-то подсказывало ему, что надо торопиться. Вряд ли Иседон был так глух, что не услышал шума от начавшегося штурма. Предчувствия его не обманули. Почти.
— Вот он! — указал Каранадис на приземистый особняк с узкими окнами и колоннами у входа, к которому примыкали длинные строения. — Здесь живет Иседон. А вон и он сам!
У ворот особняка стояла телега, на которую слуги в спешном порядке грузили какие-то тюки и бочки. Рядом с ней стоял старик в длинной тунике, расшитой золотой нитью по краю, одного взгляда на которого было достаточно, чтобы узнать предателя.
— Вот жадная сволочь, — рассмеялся Ларин, разговаривая на бегу, — не захотел бросить свое барахло. Ну и отлично. Жадность тебя сгубила, мерзкий старик.
Иседон обернулся на шум и, словно поняв, что это за ним, вдруг резко подпрыгнул на месте и заорал на своих слуг. По всему было видно, что он приказывает защищать его. Но вместо этого слуги побросали все, что было, на мостовую и пустились наутек.
— Верность не купишь! — проговорил, еще больше обрадовавшись, Ларин. — Ты попался. Сейчас я с тобой за все рассчитаюсь.
Обогнав своих солдат, адмирал бежал впереди колонны. Их разделяло уже не больше двадцати метров. Иседон, вскочивший на телегу, обернулся, и тут взгляды их встретились. Удивление в глазах старика сменилось диким страхом. Он отвернулся и хлестнул лошадей. Груженая повозка натужно тронулась с места.
— Не уйдешь, — усмехнулся Ларин и уже протянул руку, чтобы побыстрее за нее схватиться. Оставалось пробежать метров пять, как вдруг шум копыт усилился и откуда-то справа на него налетел всадник.
Ларин успел отклониться в сторону, но катафрактарий все же немного задел его грудью коня. Этого удара хватило, чтобы развернуться, отлететь на несколько метров и удариться об стену. Когда Леха в ярости вскочил на ноги — выронив щит и от обиды не чувствуя боли, — над головой просвистел меч, вышибая искры из каменной стены позади. Еще несколько всадников атаковали колонну. Инисмей дрался с одним из них, отбивая удары щитом. Телега медленно удалялась.
И вдруг, уворачиваясь от нового удара, адмирал увидел, как другой катафрактарий в блестящей медной кирасе с размаху саданул длинным мечом Каранадиса прямо по голове. Оружейник упал, заливаясь кровью, и уткнулся лицом в камни мостовой.
Ларин не мог представить даже в страшном сне, что Иседон уйдет от него в этот раз. Поэтому ярость придала ему невероятную силу. Он пригнулся, перехватил руку с мечом и сдернул катафрактария с коня. Рухнув на землю, тот ударился головой о камни, да так и остался лежать, неестественно выгнув голову и раскинув руки. Но Ларину было не до сантиментов. Он схватил длинный греческий меч и вскочил на трофейного коня, погнав его во весь опор за ускользавшей телегой, которая почти завернул за угол. А драка с катафрактариями, которых и на этот раз оказалось не много, а может быть, это были остатки тех же самых бойцов, его не интересовала. Морпехи превосходили их числом и быстро окружили каждого, заставляя отбиваться от нескольких человек сразу, так что вслед за Лариным никто не увязался.
— Стой, собака! — закричал адмирал, нагоняя Иседона и занося над головой длинный меч. — Стой!
Тот бросил вожжи и закрыл лицо руками, ожидая смертельного удара, но Леха, еле сдержавшись, рубанул по оглобле, едва не перерубив ее одним ударом. Лошади старейшины дернулись еще разок и остановились. А Ларин вздыбил свою рядом с телегой, едва не проскочив мимо.
— Узнал меня, гнида? — сплюнул он, успокоив скакуна и не обращая внимания на то, что говорит по-русски. — Вижу, узнал.
Последние слова Леха произнес после того, как разглядел животный страх в глазах узколицего старика, чье сморщенное лицо буквально побелело. Иседон отсчитывал последние секунды своей жизни.
— Ты погоди умирать, — «успокоил» его Леха, опуская меч и переходя на скифский, — мне с тобой еще потолковать надо обо всем. Ой как много я хочу у тебя спросить. А помереть… еще успеешь.
Вокруг них уже образовалось кольцо из морпехов под командой Инисмея, окончательно разделавшихся с катафрактариями.
— Свяжи его и отведи обратно в дом, — приказал Ларин Инисмею, разворачивая коня, — бойцы путь окружат дом и охраняют.
— Может быть, лучше на корабль отвести? — осмелился уточнить сотник, пересчитав оставшихся в живых солдат, которых было человек тридцать, не больше.
— Нет, — мотнул головой Ларин, не в силах откладывать разговор надолго даже под страхом оказаться в окружении и погибнуть, — сейчас поговорим. А ты пока отправь гонца, узнай, что там с главными воротами происходит.
Переночевав на побережье, километрах в пятнадцати от места высадки, весь первый день экспедиционная армия Чайки, не встречая никакого сопротивления, двигалась строго на север, в сторону Талса и Гадрумета. Впрочем, до них было слишком далеко, и Федор не собирался атаковать эти города и тем более подвергать их длительной осаде. Его замысел был другим.
Волею судьбы они высадились в самой Нумидии, почти на краю пустыни, начинавшейся в этих местах и уходившей в глубину африканского континента. Потери были минимальны. Никто их пока не атаковал и не препятствовал продвижению вглубь страны. По большому счету высадка прошла очень удачно и Федор, несмотря на то, что немного отклонился от намеченного маршрута, был склонен думать, что боги помогают ему. Поэтому, прежде чем исчезнуть со всей армией в пустынных плоскогорьях обширной Нумидии и отправиться прямиком на поиски армии спартанца Эндимиона, Федор решил немного «пошуметь». А поскольку в самой пустыне шуметь было особенно негде, людей здесь обитало очень мало, то он решил достигнуть крайних земель карфагенской хоры, где располагались обширные поместья столичных богачей. Тем более что до них было всего ничего — максимум два дня пути, которые его армия преодолеет без особых проблем.