— Хозяин…
Тень Мусри упала на Рахима, тот стоял возле колеса и вопросительно смотрел на господина.
— Надо в город идти, веревки кончились…
Рахим-Подставь спину долго смотрел на строптивого египтянина, до сих пор называвшего владельца хозяином. Прав Шаник — пусти его одного на базар, непременно убежит… Может, действительно лучше продать декуму. Все в душе перевернулось от одной только мысли, что придется расстаться с так дорого доставшейся ему двуногой тварью. Крепкой, выносливой, работящей… Ну, продаст он его за гроши, а куда добро, груженное на арбу, девать? Выть хотелось от безысходности.
— Послушай, Мусри, у тебя на Большой реке было хозяйство? Жена, дети?..
Смуглый полуголый человек, длинный, мосластый, вздрогнул, начал часто моргать, потом вздохнул.
— Все было, господин, — тихо ответил он. — Жена была, дочка… Звали Мутемуи. Хорошенькая… Как пальмочка.
— Сам ты из каких? — спросил Рахим.
— Из послушных призыву. Меня звали Хор, я арендовал надел в Дельте.
— Жену как звали?
— Хнеумхе.
— Не выговоришь!.. — в сердцах сказал Рахим. — Все у вас не как у людей. Почему была? — молодой халдей вскинул голову повыше.
— Утонули, — голос у раба дрогнул. Он как-то нелепо развел руками. Переправлялись в грозу через протоку, лодка перевернулась…
Он замолчал, тоже уставился в прозрачную небесную лазурь. Что уж он там усмотрел, Рахим так и не догадался.
— Ну и?.. — нарушил молчание хозяин.
— Заложил надел, потратился на похороны. Жаль их было, места себе не мог найти… Когда начальник стражи послал призыв, пошел на войну. Поставили присматривать за пленниками. А-а, мне было все равно, за кем присматривать, — египтянин махнул рукой.
— Меня в поход посылают, — неожиданно признался Рахим. — А декум требует, чтобы я тебя ему продал.
— Тебе решать, хозяин, — помрачнел Хор.
— Что тут решать? — Рахим поднялся с земли, отряхнул хитон. — Пошлешь тебя с арбой до Каркемиша, ты сбежишь по дороге. Продашь на сторону хозяйское добро и был таков.
Египтянин промолчал, насупился.
— Вот видишь, — укоризненно заключил Рахим и направился в сторону каменного дома, в котором остановился царевич.
— Что такой грустный, Рахим? — чей-то голос отвлек его от печальных мыслей.
Солдат обернулся. На ступенях бокового входа стоял Бел-Ибни. Старик был домашнем халате, на ногах красные туфли с загнутыми вверх носками. Рахим подтянулся, потом невольно развел руками, почесал босой ногой щиколотку.
— Приказали в поход собираться.
— Что из того, — пожал плечами царский уману. — Мне тоже предписано быть в полной готовности. Вот какое у меня к тебе дело, — уже деловым тоном продолжил советник. — Я смотрю, у тебя на арбе осталось свободное место. Не мог бы ты мою поклажу доставить в Вавилон? Пусть твой раб заодно присмотрит за моими тюками, о цене мы договоримся.
— О цене договориться недолго, — усмехнулся Рахим, — только как я потом расплачусь с вами, когда Мусри сбежит со всем добром?
— Полагаешь, он решил дать деру?.
— Что тут полагать, он и так без конца небо разглядывает. Того и гляди упорхнет…
— Клейменный? — Старик явно не мог поверить, что раб может попытаться сбежать от хозяина.
— Кто это решил упорхнуть из моего войска? — спросил Навуходоносор, выходя на ступеньки.
— Раб-египтянин, которого добыл Рахим, — откликнулся советник.
Царевич хмыкнул.
— Отправь его с колонной пленных, наденут железный ошейник — куда он денется.
— Да, господин! — Рахим неожиданно вышел из себя. — Кто тогда доставит мое добро в Вавилон?!
Навуходоносор засмеялся, подмигнул Бел-Ибни.
— Самое время, уману, проверить твои слова насчет силы закона и собственности. Ты найми его, чтобы он вместе с хозяйской поклажей, доставил и твой груз. Я буду свидетелем. Посмотрим, хватит ли у него смелости воспротивиться воле богов и нарушить договор.
Не слушая возражений Рахима, он приказал.
— Давай сюда своего Мусри, — потом царевич погрозил пальцем воину. — У тебя, Рахим, оказывается, меткий глаз на сметливых и работящих рабов. В следующий раз ты пойдешь отбирать мою долю добычи.
Рахим бросился исполнять приказание, приволок своего египтянина.
Увидев стоящих на пороге царевича и его советника, египтянин сразу рухнул на колени, громко стукнулся лбом о каменные ступени.
— Послушай, Мусри, — обратился к нему Бел-Ибни. — Я хочу нанять тебя, чтобы ты доставил мои тюки в Вавилон. Они поместятся на повозку вместе с хозяйскими вещами. Я добавлю еще одного мула и пусть он катит с обозом до Евфрата, а там спустится вниз по течению на калакку. Я хорошо заплачу.
В этот момент Рахим обращаясь к самому себе обречено добавил.
— Если он сбежит по дороге, тогда мне до конца моих дней с вами не расплатиться.
— Ты сбежишь по дороге? — обратился к Мусри царский советник. — Если тебе достанется треть платы за прогон?
— Половина, — тут же откликнулся раб.
Бел-Ибни вопросительно посмотрел на Рахима. Мусри поднял голову, тоже уставился на хозяина. Тот почесал затылок, потом кивнул. Раб вновь уткнулся носом в ступеньку.
Наступила тишина. Вавилоняне некоторое время рассматривали его затылок, на котором узлом были завязаны длинные, иссиня черные волосы.
— Ну, навалялся? — спросил Навуходоносор и носком сандалии потыкал раба в ребра. — Вставай.
— Вот и хорошо, — сказал Бел-Ибни, когда раб поднялся, стряхнул пыль с колен. — Будем составлять контракт. Свидетелем соизволил быть сам правитель. Ты понял, Мусри?
Тот кивнул и с прежней деловитостью поинтересовался.
— Значит, сын Амона принимает на себя расходы моего господина и великого визиря, если с грузом произойдет беда?
Вавилоняне переглянулись.
— Ты не такой дурак, каким прикидываешься, — сказал Навуходоносор. Он помолчал, потом добавил. — Ладно, я принимаю на себя обязательство по возмещению ущерба.
Затем правитель Вавилона внушительно предупредил Мусри.
— Если попытаешься сбежать, тебя отыщут и подвергнут бичеванию. Будут бить до смерти, усвоил?
Раб вновь рухнул ниц.
Двигались ходко… Караван поднимался затемно и с первыми лучами солнца проводники выводили нагруженных поклажей верблюдов на торную тропу. Впереди на мулах и лошадях ехал авангард. Шли до полудня, пока животные и люди не начинали изнемогать от зноя. Отдых устраивались в тени. Вечером снова отправлялись в путь.