Следующий день, помнится, я потратил на посещение рынка в Тлателелько — городе, соседствующем с Теночтитланом, — затем взошел на вершину их главной кумирни, но об этом пусть расскажет кто-нибудь другой. Интересно, неужели никто, кроме Гомары, не отважится поведать о наших славных деяниях? В ближайшем окружения я не вижу такого человека. Все мои офицеры были неграмотны или едва умели читать и писать, кроме Веласкеса де Леона, но он погиб во время отступления из Теночтитлана в ту злополучную ночь… Разве что Берналь Диас? Бог с ним, пусть упражняется, мне скрывать нечего. С чистой совестью я иду на твой суд, Спаситель. Тебе отмщение…
Катастрофа и в то же время великая радость, явление чуда и тяжкая изнуряющая забота обрушились на меня третьего дня, когда, вытребовав разрешение на устройство часовни в пределах дворца Ашайякатла, я приказал солдатам подобрать место для устройства алтаря и воздвижения животворящего креста. Уже через полчаса ко мне прибежал взволнованный Андрес и молоденький паж Ортегилья. С порога принялись вопить: «Ваша милость, ваша милость, сеньор Кортес! Клад, уйма золота! Его столько, что и в самом счастливом сне не привидится!..»
Помню, я ещё чертыхнулся, не поверил, однако добравшись до стены в одной из комнат, где в углу открылась мрачная, едва сдобренная отсветами факелов дыра, затаил дыхание. Андрес, глотая слова, принялся объяснять, что старому Гонсало показалось подозрительным пятно свежей штукатурки, которая заметно выделялась на стене. Он и ковырнул чуток… Вы только гляньте!..
Я взял факел и в сопровождении Авилы, Ордаса и Берналя Диаса пролез через узкое отверстие. Внутри можно было выпрямиться. Я поднял факел над головой…
Тусклый свет разлился по помещению, ответом ему послужил нестерпимый желтоватый отблеск, который заполнил все помещение. Золото лежало повсюду уложенное в груды, в бруски, самородки. Кое-где стопками были собраны раскатанные золотые листы. На полках вдоль стен выставлены изделия: всевозможные сосуды, изображения животных и птиц. Особенно много было золотых уточек… Цепи — тончайшие, с украшенными самоцветами звеньями, а то подлиннее и потолще якорных, — были свернуты в бухты. Нагрудники, подвески всевозможных видов, шлемы, напоминающие клювы орла, пасти тигров, жезлы, изображающие стебли кукурузы, золотые стрелы дюжинами, богато украшенные жемчугом и драгоценными камнями гребни, жертвенные ножи, ожерелья, маски, тоже усыпанные самоцветами — всего не перечесть.
Несколько минут мы стояли, не в силах ни слова сказать, ни пошевелиться. Обилие золота отшибло всякую способность соображать. Казалось, все сокровища мира были собраны здесь, в этом обширном зале с низким потолком. Оглянувшись, я увидел в проеме перекошенное от изумления лицо Педро де Альварадо. Глаза у него были выпучены. Наконец я пришел в себя и, когда все выбрались из сокровищницы, приказал немедленно заделать проход, да так, чтобы никому и в голову не могло прийти, что кто-то чужой посмел вскрыть его. При этом дал волю чувствам, был резок, раздражителен уже во внутреннем дворе, при свете дня мне открылась зловещая угроза, которая таилась в этом кладе.
Менее всего я страшился, что Мотекухсома узнает, что мы до добрались до сокровищницы его отца. В тот момент наибольшую опасность представляли мои соотечественники, та таинственная сила, которая тотчас овладевает белым человеком, стоит ему хотя бы на мгновение увидеть блеск золота. Эта масса драгоценного металла могла кого угодно свести с ума. Здесь часовые не помогут… Чего можно было ждать от этой находки? Крутого падения дисциплины. Очень скоро солдатами овладеет жажда потратить награбленное и наворованное, начнется игра. Картишки, как оказалось потом, они нарисовали в один миг. Единственный путь заставить войско подчиняться — это по справедливости разделить доставшиеся нам сокровища, но сделать это можно было только с согласия законного владельца, иначе, позволив хотя бы в отношении язычников перейти грань дозволенного, будь уверен, в конце концов, также поступят с тобой.
Уже вечером, оставшись наедине с Мариной, я долго не мог заснуть. Судьба словно задалась целью беспрестанно подгонять меня кнутом к какой-то неведомой, пусть даже и манящей, но все же вызывающей ужас, цели. Проводником на этом пути выступала удача, которая в последнее время только и делала, что улыбалась мне. Я снова попал в замкнутый круг. Сидя на вулкане, в чужом, не скрывающем своего недоброжелательства городе, на куче золота, о которой теперь наверняка судачат у каждого костра, в каждом укромном уголке, я был просто вынужден захватить в плен Мотекухсому. Вить веревки из этого индейца не составит труда — он сам подсказал, как следует с ним поступать. Я верил, что подобный шаг будет последним в долгом походе, и с приручением Мотекухсомы, обращении его к лику Иисуса Христа и Девы Марии, мы наконец получим всю полноту власти над этой обильной, богатой золотом и серебром страной.
Меня поддержала Марина и все собравшиеся на тайное совещание офицеры, которым я приказал собраться в моей комнате. Правителя Мехико мы решили захватить хитростью.
* * *
На следующий день, после общевойсковой сходки, которая приняла решение взять индейского монарха в заложники, Марина отправилась во дворец Мотекухсомы и договорилась об аудиенции, которая была назначена на полдень. К тому времени все наше войско подготовилось к последнему, как мне казалось, акту этой затянувшейся, превышающее человеческие силы, драмы. Роты были построены во дворе, в жерла пушек забиты заряды. Наиболее сильные и умелые в ближнем бою солдаты группами стали собираться во дворце Мотекухсомы. Все были в латах, при оружии. Со мной отправились Альварадо, Сандоваль, Луга, Веласкес де Леон, Авила и ещё с десяток воинов, которые должны были занять позиции на всем пути следования от покоев местного императора до ворот дворца.
Встретил нас правитель ласково, после короткого приветствия предложил нам в жены своих дочерей, которых у него было изрядное количество. Я вежливо отказался — объявил, что согласно нашему закону у нас может быть только одна супруга. В этот момент мне подали тайный знак, что ребята заняли намеченные места.
— Что с тобой, Малинцин, отчего ты вдруг посуровел? Какая неприятность омрачила твое чело? — сразу насторожился Мотекухсома.
— Великий государь, — начал я, — мне только что сообщили, что вопреки дружеским чувствам, которое мы испытываем к вам, вопреки всем заверениям в мирных намерениях, ацтекские воины напали на город Веракрус. Погиб наш доблестный друг, комендант города, сеньор Эскаланте и ещё несколько испанцев. Нападение было совершенно в тот момент, когда мы получили с мексиканской стороны предложения покончить дело миром.
Неподдельный страх появился на лице правителя. Я не дал ему возможности оправдаться и ещё более грозным тоном продолжил.
— Подобное злодеяние не должно остаться без самого тщательного расследования, а до той поры, пока истина не обнаружится, пока не станет окончательно ясно, по чьему приказу была пролита кровь, я прошу вас пройти с нами в покои вашего славного отца Ашайякатла. Так будет спокойнее и удобнее для вас и для нас.
Мотекухсома побледнел, как смерть. Лицо его исказила страшная гримаса. Он воскликнул.