— Нет, я не могу взять тебя завтра в Кент, — стоя в коридоре перед дверью в свою спальню, сказала Елизавета пухленькой плосколицей Коре Креншоу, одной из кухарок Хэтфилда.
Кэт и Бланш ушли вниз развешивать по кустам простыни и диванные подушки, чтобы те проветрились.
— Говорю тебе, — продолжала Елизавета, — что сама не раз пожалею об этом, потому что мне будет недоставать твоих чудесных пирогов с голубятиной и карпа под апельсиновым соусом. Но я не могу обидеть леди Корниш, явившись в ее скромный загородный дом со своими поварами.
Женщина склонила покрытую голову, и Елизавета решила, что вопрос исчерпан, но в последнее время она почти не разговаривала с Корой и забыла, какой у нее сильный характер. Сжав белые от муки ладони, кухарка произнесла следующие слова глядя в пол, но в ее голосе по-прежнему звучала сила.
— С тех пор как я к вам пришла, миледи Елизавета, вы ни разу не жаловались на желудок и не боялись отравы. Только не от моей руки. А в такое время…
— Да, в такое время… Но мой ответ «нет». И не перечь мне больше. Однако если меня когда-нибудь призовут ко двору… то есть ко двору моей сестры, — поспешно уточнила принцесса, — даю слово, что возьму тебя с собой, чтобы…
Воздух прорезал женский вопль. Елизавета прижалась спиной к стене и окинула взглядом коридор. Это кричала Би? Бланш, Кэт или даже Мег? Кричали во дворе или в доме?
За принцессой никто не прибегал, и тогда, показав Коре, чтобы та шла следом за ней, Елизавета отважилась пойти по коридору к парадной лестнице, заглядывая по пути в каждую комнату. Странно, но в эту минуту ее преследовало воспоминание о том, как в полночь во дворце Хэмптон-корт ей послышался вопль мачехи Екатерины Говард, обезглавленной много лет назад. Та умоляла мужа-короля о милосердии, просила не отсылать ее, хоть и неверную, в Тауэр. Она голосила, вымаливая у великого Генриха хоть толику сострадания…
У Елизаветы мурашки поползли по коже. Она сбежала по лестнице и обнаружила, что парадная дверь широко открыта, но в прихожей не было ни души.
Сопровождаемая Корой, Елизавета шагнула в сторону и выглянула за порог. Би тащила сэра Томаса за руку через подъездную аллею к лужайке, указывая на что-то пальцем и вопя, будто умалишенная. Несколько конюхов и их помощников выбежали на шум, да так резво, что у них из-под сапог полетел гравий. Елизавета пожалела, что Дженкс еще не вернулся из поездки в Лондон, куда отвозил ее письмо королеве, и Стамфорд, в который делал тайный марш-бросок, чтобы увидеться с Сесилом и ее кузеном Гарри. На этот раз ей придется обойтись без любимого помощника. По крайней мере, как всегда любопытный Нед появился в прихожей вместе с Мег, с которой проводил очередной секретный урок, а Кэт и Бланш в эту самую минуту выскочили из-за угла дома.
Елизавета с гордым видом вышла за порог. Длинные завитки рыжих волос рассыпались и стали хлестать ее лицо на ветру. Она зажмурилась от яркого солнца. На что они там смотрят? Дай-то Бог, чтобы они не нашли труп в этой в высокой сухой траве, которую в последнее время не позволяли щипать глупым овцам, потому что в таком узком месте те наверняка переломали бы ноги.
Желудок принцессы свернулся в тугой узел. Би закрыла глаза руками, а Поуп, зажимая нос, вглядывался во что-то в танцующей на ветру траве.
— Что случилось? — прорезал воздух ясный голос Елизаветы.
Сначала никто не взглянул в ее сторону. Ветер переменился, и она уловила отвратительный запах. Отмахнувшись от Кэт, которая попыталась втащить ее обратно в дом, принцесса подошла ближе. Она должна была увидеть, что произошло…
Она обошла Поупов и ахнула. Десятки кроликов лежали замертво или бились в конвульсиях у их ног. Блеющая овца стояла на коленях. Видимо, она каким-то образом пробралась сквозь живую изгородь. В первые мгновения ум принцессы не мог охватить представшее перед глазами зрелище. Потом у нее за спиной заговорила Мег:
— Они отравлены… Я видела лисиц, которые точно так же умирали от морозника.
— Неужели? — успел выпалить Нед, но Елизавета подняла руку и заставила его замолчать.
— Отравлены? — взревел сэр Томас, резко повернувшись и смерив Елизавету и кучку ее людей гневным взглядом. — Кому это могло понадобиться?
— Смотрите, — добавила Мег, указывая пальцем, — в траве то тут, то там разбросаны шарики пасты; их-то, скорее всего, лизнули или съели несчастные животные. Шарики, которые скатывала отравительница… или отравитель.
— А нижние листья клевера, которые еще не успел побить мороз, перепачканы какой-то лоснящейся гадостью, — поддержала ее Кэт и нагнулась, указывая на пучок травы, покрывшийся кишащей черной массой муравьев. Елизавете вспомнились раны несчастного Уилла Бентона. Ее чуть не вырвало, но она прикрыла рот рукой и сдержала позыв.
Когда принцессе показалось, что Кэт вознамерилась рассмотреть свою находку поближе, она закричала:
— Не прикасайся! — И дернула служанку за локоть. — Никому нельзя к этому прикасаться. Сэр Томас, распорядитесь, чтобы овцу напоили слабительным, а мертвых кроликов закопайте.
— Здесь я отвечаю за ваше здоровье и безопасность и приказы тоже отдаю я, — раскатистым басом возразил сэр Томас. — Вы, миледи, возвращайтесь в дом и ни о чем не беспокойтесь. Я пришлю людей, которые со всем разберутся, объедут окрестности и опросят селян. Как удачно, что мы завтра же уезжаем в Кент. Верно говорят, нет худа без добра. Но до тех пор, пока мы не будем готовы тронуться в путь, никому из вас, леди, нельзя выходить из дому. Миледи, — теперь он обращался к жене, — проследите, чтобы никто не покидал дом. Никто!
Елизавета испепеляла Поупа взглядом. Он вопил, как будто она не стояла достаточно близко, чтобы разглядеть вены, вздувшиеся на его багровой шее, словно канаты. Пропустив мимо ушей тираду сэра Томаса, принцесса оторвала взгляд от жуткой горы трупов и, как будто ничего не подозревая, оглядела лужайку и обрамлявшие ее деревья в поисках… того, кто совершил этот отвратительный, жестокий поступок.
Кровь застучала у нее в голове. Елизавета так сильно стиснула в кулаки прижатые к бокам руки, что ногти впились в ладони. Она пыталась сохранять самообладание. В этот миг она могла бы швыряться всем, что попадет ей под руку, расталкивать людей, выбивать ногами кирпичи из этого дома. В такие моменты Елизавета точно знала, что она истинная наследница своего отца, какие бы обвинения ни бросали в адрес ее матери некоторые предатели на суде.
Когда принцесса повернулась спиной к Поупам, ее сузившиеся глаза, казавшиеся темнее на белом как мел лице, встретили взгляд Неда, потом Кэт и наконец Мег. Они гуськом потянулись за Елизаветой, спотыкаясь и прыгая по кочкам, чтобы поспевать за ней.
— Уж я постараюсь, чтобы Она горела в аду, — прошипела Елизавета, — если Она возомнила, будто я следующая бессловесная тварь, которую она замучает и убьет.
«Моему кортежу понадобилось три дня мучительной тряски и грохота, чтобы доплестись до Кента, а ведь мы вдвоем с Дженксом могли бы доскакать за один день», — ворчала про себя Елизавета. Когда они въехали в густые леса Уилда, у нее мурашки побежали по телу, ибо она не могла отделаться от ощущения, что из-за деревьев в нее вот-вот полетят отравленные стрелы. Ею овладели чувство безысходности, страх и гнев. Да к тому же проклятая зубная боль сверлила челюсть и выводила принцессу из себя, хотя Мег уже дважды пыталась утолить ее замоченным в вине барвинком и розмарином.