— А если я прикажу?
— Нет! — категорически отказали оба паука.
— От тебя зависит жизнь всех нас, — на этот раз общее решение объяснил Дравиг. — Мы не можем рисковать.
— Тогда натяните над шатром еще один полог, — приказал Найл и послал паукам мысленную картинку: над уже готовым шатром белая крыша от стены до стены. Дальняя сторона спускается до земли, а ближний край полога заканчивается над костром.
Когда работа была закончена, эффект проявился сразу: натянутый над костром полог захватывал часть тепла и направлял в пространство над шатром. Каменные стены покрылись длинными иглами инея, но вскоре белизна сошла на нет и вниз покатились крупные капли талой воды.
— Тепло, — признал Симеон, протискиваясь под крышу походного дома. Не угорим?
— Нет, — покачал головой Найл. — От огня угара не бывает. К тому же, ночью придется вовсе обойтись без костра.
— Но почему? — искренне возмутился медик, уже рассчитывавший на спокойный, приятный сон, при котором не мерзнут нос и уши.
— Нам нужен хоть один топор! Ножом дерева, даже сухого, не свалить, не разделать, не поколоть. А на одном хворосте огня долго не продержишь. Да и собирать его под снегом не так просто. Придется экономить.
Тем временем начало темнеть, люди стали потихоньку подтягиваться «под крышу», удивляясь и радуясь неожиданному теплу. И Сидония, и Нефтис, по очереди подходили к правителю и предлагали оставить на ночь дежурного поддерживать огонь, и каждый раз Найлу приходилось говорить одно и то же.
Самого Посланника беспокоило совсем другое: где собираются дети проводить вечерний сеанс «памяти»? Вне расщелины и днем было холодно, к ночи мороз усилился еще сильнее, а проводить ставший привычным «обряд» под пологом, у всех на глазах, Найлу, естественно, не хотелось.
Однако, вместо привычного молодого паучка рядом с правителем, следящим за пляской на углях последних, темно-синих язычков огня, появилась Юрма, и дрожащим голосом произнесла:
— Мы его не слышим, Посланник. Пурт не отвечает, он исчез!
— Ничего страшно, — не без облегчения ответил Найл, усадил девушку рядом с собой и обнял ее за плечи. С ним все в порядке, ничего не случилось. Возможности мысленной связи не беспредельны, а мы ушли уже слишком далеко. Продолжим сбор «памяти», когда опять окажемся ближе.
— А с ним точно ничего не случилось? — Юрма положила голову правителю на плечо: в точности так, как уже не раз за время похода это делала принцесса, и от этой мысли у Найла неприятно защемило сердце.
— Собирай лучше всех детей и забирайтесь в шатер, — решил отослать девушку Найл. — Пора укладываться спать.
Когда Юрма ушла, правитель мысленно вызвал командира пауков:
— Дравиг, вас не затруднит переночевать, держась за паутину и зависнув вверх ногами?
— Конечно нет, Посланник, — смертоносец даже удивился подобному вопросу.
— Тогда я прошу вас всех тоже войти в шатер и закрепиться на ночь на его крыше. Она выдержит?
— Выдержит, — последний вопрос правителя вызвал у смертоносца обиду и паук решил укрепить полог несколькими дополнительными нитями.
Черное пепелище на месте костра еще продолжало тут и там светиться маленькими красными точками, над которыми время от времени вырастали синие язычки пламени, но быстро опадали. Тепла еще хватало, чтобы обогреть сидящего рядом человека, но изредка холодному воздуху все же удавалось просочиться через преграду и дохнуть обжигающей свежестью прямо в лицо. Послышался шорох шагов, кто-то остановился за спиной и, слегка присев, толкнул Найла коленями в спину.
— А ты чего не ложишься? В шатре и так еле-еле поместиться можно.
— Не знаю, — узнав голос принцессы, Найл закинул руку за голову и провел ладонью ей по бедру. Взгрустнулось что-то.
— Это хорошо, — довольно ответила Мерлью.
— Почему? — Найл запрокинул голову и встретился с ее веселым взглядом.
— Потому, что скоро мы придем в Диру, а уж там я знаю такие места, где пауки нас не найдут никогда в жизни.
— Но ведь мы не идем в Диру! — удивился Найл.
— Идем, Найл, идем. Девушка обошла правителя, присела на корточки, и ее смеющиеся глаза оказались совсем рядом с глазами Найла.
— Мы идем в Долину Мертвых.
— Конечно, — принцесса широко улыбнулась и кивнула. От нее до города дня четыре пути, не больше.
— Но мы собираемся остаться в Долине Мертвых!
— Скажи, любимый, а разве подобное название могло получить место, где можно жить? А? И куда нам потом будет деваться из этой долины?
— Как ты меня назвала? — Найл качнулся вперед, встал на колени и схватил ее за плечи.
— Я? Тебя? — округлила глаза девушка.
— Как ты меня сейчас назвала?
— Тебя? — Мерлью поправила волосы. Кажется, мы говорили о Долине Мертвых, а не о тебе? И о том, что от нее всего четыре дня до уютных комнат Диры?
— Мерлью! — возмутился Найл. Принцесса запустила ему пальцы ему в волосы и крепко сжала, не давая шелохнуться, потом наклонилась и прошептала, касаясь губ правителя своими:
— Грусти, Найл, грусти. В твоей жизни больше не будет другой Мерлью. Грусти, Найл, я не служанка и не ребенок из Дельты. Так просто ты меня не получишь.
— Но я…
— Нет, Найл, — Мерлью отпустила его волосы и отодвинулась на пару шагов. — Я помню своего отца, и помню его женщин. Я не буду одной из многих. Принцесса может быть только одной и единственной!
— Мерлью…
— Помолчи, Найл. Из-за тебя мне пришлось пережить слишком много, поэтому лучше помолчи. Ты даже не представляешь, как мне хотелось тебя убить! Прощаю ради Шабра, с его навязчивой постельной наукой, прощаю ради наших будущих подданных, которые не должны быть уродами. Но запомни — я могу быть только единственной! Ты готов отказаться от всех ради одной меня?
— Да!
— Торопишься, Посланник, торопишься с ответом. До Диры еще далеко. Разрешаю подумать. Только не забывай, что я тоже живая, и мне тоже очень часто хочется испытать то, что испытывают только женщины. Кстати, ты знаешь, что Шабр предлагал мне оптимального для наследственности самца?
— Как? — У Найла от одной мысли о том, что принцесса может попасть в объятия другого мужчины, как ножом по сердцу полоснули.
— И даже не одного. Вспомни об этом, когда в следующий раз ты будешь следовать его советам.
— Мерлью, — Найл схватил ее за руки. — Пожалуйста… Я ради тебя…
Тут он остановился, не зная что же такое пообещать.
— Я знаю, — кивнула Мерлью. — И именно поэтому сказала тебе все то, что сказала. Если у меня будет единственный мужчина, то мне хотелось бы, что бы это был именно ты. Но и ты должен быть только мой!