Нина Сергеевна решительно поднялась.
— Здравствуйте, Иван Прокопьевич, меня зовут Нина Сергеевна. Наконец-то мы встретились. Я уж думала…
— Не говорите так громко. Я хорошо слышу, — перебил ее хозяин.
Он улыбнулся, и Нине Сергеевне показалось — ехидно! Но — сдержалась, села.
— Таточка сейчас подаст нам чай, — продолжил хозяин. — А вы пока рассказывайте, что же вас привело в гости к старику.
А глаза-то у него не стариковские, это ее правильно предупреждали. Глаза у него — многие молодые позавидуют — хоть и смотрят на нее через толстенные стекла очков. Оправа, между прочим, похоже, золотая. Ну, может, позолоченные. Но модная, точно, значит, делали не так давно. Нина Сергеевна сама носила очки, и в этом разбиралась.
— Иван Прокопьевич, — начала Нина Сергеевна. — Я журналистка крупного интернет-издания. Интернет — это…
— Я знаю, что такое Интернет, — снова перебил хозяин.
Сделал он это совершенно естественно, без попытки как-то осадить. Просто ставил свои условия. Вот сукин сын! Нина Сергеевна начинала сердиться.
— Тем лучше, — изобразила она улыбку.
— Как называется ваше издание? — не упускал инициативу хозяин.
— В данный момент это несущественно, потому что я пользуюсь статусом, так сказать, свободного художника. Если вы знакомы с Интернетом, то понимаете, какая конкурентная борьба на этом рынке. Вот, за счет этого я и живу. Когда наклевывается хороший материал, я предлагаю его разным изданиям и, естественно, выбираю лучшие условия.
— Разумно, — согласился с ее доводами хозяин. — Ну, давайте чаи гонять. Чай — не водка, беседе не помешает. Итак, что вас привело ко мне?
Он все так же владел инициативой и отдавать ее не собирался.
«Ну, что же, — решилась Нина Сергеевна, — сам просишь».
— Давайте договоримся, что я не буду открывать свои источники информации. Это люди никогда меня не обманывали, и я им верю.
— Ваше право, — откликнулся хозяин.
Нет, он решительно не изменился за годы вынужденного простоя. Все в нем было таким, как ей рассказывали те, кто знавал его тогда, в семидесятые-восьмидесятые.
И вообще, был ли этот пресловутый «простой»? Может, просто изменилась форма использования высококлассного специалиста?
В ту пору Иван Прокопьевич Рабельник работал в милиции. Начинал простым оперативником, потом пошел на повышение, а заканчивал службу заместителем начальника областного УВД по уголовному розыску. Смутные времена перестройки перетерпел кое-как, а в конце восьмидесятых ушел на пенсию.
Кстати, многих этим решением обрадовал, многим жизнь облегчил. Потому что убрать Рабельника против его воли было бы трудно. Мало того, что хороший работник, так у него еще в верхах много друзей и хороших знакомых. Каждая система этим и держится. Вроде чин у человека невелик, а за счет связей большие дела делать может.
Правда, Рабельник никакими «делами» заниматься не стал.
Оказалось, что есть у него домик в деревне неподалеку от города, сад большой, огород. Рядом лесок, богатый грибами, речка тихонько течет, рыбка плещется. В общем — рай пенсионера! Туда Рабельник с женой и уехал, а в квартире осталась дочь. Видимо, эта самая Татьяна Ивановна.
Ну, да это все пустяки. Никому бы и в голову не пришло беспокоить старика, ушедшего на покой. Дело было в другом, и это «другое» у Рабельника следовало получить. Получить, во что бы то ни стало!
— Вот я и хочу у вас узнать ответы на вопросы, которые у меня уже есть. Учтите, что за информацию я плачу, и плачу хорошо, — снова начала Нина Сергеевна. — Получается так, что вы, пожалуй, единственный из оставшихся в живых знали Тихонова Степана Степановича.
Она замолчала, ожидая хоть какого-нибудь ответа, но Рабельник молчал.
Пришлось спрашивать снова:
— Это так?
— Тихонов, Тихонов… Что-то знакомое, — кажется, согласился Рабельник. — Погодите, погодите. А где и кем он работал?
— Иван Прокопьевич, вы с ним дружили многие годы, а потом сели в его кресло заместителя начальника УВД, — напомнила гостья. — Утверждают, что по его рекомендации.
Терпение ее уже было на пределе.
— Да? Так и говорят? Странно. А кто это вам говорил?
— Послушайте, — Нина Сергеевна повернулась к дочери Рабельника. — Я готова заплатить хорошие деньги за ту информацию, которая мне нужна. Если можете — воздействуйте на вашего отца.
— А вы сами попробуйте, — усмехнулась Таточка.
Вот дура тупая! Не хочет думать. Ну, ладно, последний шанс.
— Иван Прокопьевич, в вашей биографии есть факты, о которых и сейчас многие хотели бы узнать подробнее, понимаете? — сощурила глаза Нина Сергеевна. — Я вам предлагаю обмен информацией и деньги в придачу.
Нина Сергеевна подалась вперед и голосу придала некую задушевность:
— Соглашайтесь.
— Да, никак я в толк взять не могу, что вам от меня нужно-то, — развел руками Рабельник. — Вы что-то бродите вокруг да около.
— Вы Тихонова вспомнили?
— Ну, вспомнил.
— Он вам отдавал когда-то свой архив. Большой такой саквояж, старинный, из свиной кожи.
— Ишь ты! — восхитился Рабельник. — Про саквояж-то откуда узнали?
— Неважно. Важно, где сейчас этот саквояж со всем своим содержимым?
— Саквояж?
— Саквояж.
— Так, получается, вам не мои рассказы нужны, а тот самый саквояж?
В голосе Рабельника слышалась обида.
— Значит, и денег за рассказ я не получу?
— Получите, конечно, Иван Прокопьевич! И деньги получите, и ту самую информацию, о которой я говорила. Все мои предложения в силе.
Рабельник поднял ладонь, будто останавливая поток речи. Помолчал.
— Ну, а как я могу вам верить? Я вам все отдам, а вы обманете. Ни денег, ни информации.
Все! Чаша терпения Нины Степановны переполнилась. Надо переходить к следующему этапу.
— Ну, давайте так, — сыграла она радостное оживление. — Вы сейчас предъявляете мне саквояж. После этого я звоню своей помощнице, и она привозит деньги. Между прочим, тысячу долларов.
— Тысячу долларов? — удивился Рабельник. — Так, что же вы молчали-то? Погодите пару минут. Я же его не на виду держу. И зашаркал куда-то к себе.
«Издевается еще, хрен старый, — подумала Нина Сергеевна. — Ну, ладно, поиграй, поиграй».
Но Рабельник вернулся почти сразу, поставил на стол саквояж.
Нина Сергеевна подалась было вперед, но он остановил:
— По уговору. Пусть несут деньга. (Ну, никто тебя за язык не тянул.)