Впрочем, Корсакову эту страсть к чистоте была выгодна: он стоял у окна на верхнем этаже и, увидев Рому, стал неспешно спускаться вниз. Он уже проделал этот нехитрый маневр несколько раз, ожидая Рому, и точно рассчитал, когда надо двинуться вниз, чтобы встретиться с Каримовым в тот самый момент, когда тот откроет двери.
С площадки было видно, как Рома подошел к двери. Внизу хлопнула дверь, и Корсаков поспешил навстречу. И сразу же Дверь хлопнула еще раз, и затопал кто-то еще.
Вот непруха! Не хватало еще, чтобы это были соседи, сейчас остановятся на площадке и затеят какой-нибудь пустой разговор, а Корсаков не хотел, чтобы кто-то увидел его вместе с Ромой.
Понимая, что ничего тут не изменить, Корсаков спустился на пролет, ведущий к квартире Ромы Каримова. Он сделал пару шагов, когда на площадку вышел Рома, и тотчас туда же вскочили два парня бесспорной наружности. Такие будут делать то, что им велят, не задумываясь ни о смысле происходящего, ни о последствиях.
Ухватив Рому за руки, они прижали его в двери, будто распяли. Вся красота Ромы стекала с него, будто плохо нанесенный грим. Он пытался что-то сказать, но язык не слушался. Хотя, может, и мыслей в этот момент просто не было.
Рома глянул на Корсакова, и читалась в его взгляде безнадега.
Ну что же, надо помочь, решил Корсаков. Не зря же он потратил на поиски этого хлыща сутки.
Гоша Дорогин жаждет возмездия.
Тогда, сразу после убийства, сидя возле трупа, Корсаков понял, что обо всем надо молчать. Ни слова. Ничего не знаю, ни о чем не говорили.
Потом, когда приехала милиция, так и вел себя, отвечая на вопросы. Позже, узнав, что Дорогин ночевал у Корсакова, следователь оценил важность этой информации, прицепился к нему, как клещ, но и тут Игорь не потерял самообладания.
Рассказал, что у Дорогина погибла любимая женщина, с которой он, кажется, давно расстался. Когда расстались? Да не помню. Я же не летописец.
Как погибла? Да, не в курсе. Гоша все это время не просыхал, приходил уже поздно, так что поговорить не удалось… Конечно, если бы знал, то…
Врал напропалую, понимая, что в сущности ничем не рискует. Невозможно будет потом доказать, что он обладал важной информацией, которую скрыл от следствия. Никто при их разговорах не присутствовал и ничего сообщить не может.
Для себя же Корсаков все решил еще в тот миг, когда увидел лежащего на асфальте Дорогина и стреляющего в него парня.
Гошу убили потому, что он полез в дело о смерти Милы Гордеевой, и, видимо, влез быстро и слишком глубоко. Иначе сперва бы предупредили.
Едва следователь ушел, Игорь позвонил Нике Зарембо.
Это был первый шок. Ника заявила, что с Дорогиным виделась уже давненько, о смерти Гордеевой впервые слышит только сейчас, и, вообще, ей некогда, ее ждут. Корсаков хотел заорать «А с кем же он вчера ездил в милицию?», но в трубке уже хозяйничал отбой.
Конечно, можно было поехать и разыскать Нику в редакции, но Игорь понимал: это уже не имеет смысла. Нику кто-то «убедительно попросил» помолчать сейчас, чтобы не замолчать навсегда.
Он долго сидел, перебирая в уме всех, к кому можно было обратиться, и постепенно понимал, что сейчас ему никто не сможет помочь.
Если уж после визита в милицию Гошу убили, значит, дело там серьезное. А в чем его суть, замешаны там «оборотни в погонах», или Милу сбил чей-нибудь высокопоставленный отпрыск — разница небольшая.
Значит, надо что-то придумывать самому. С этой публикой проще разговаривать, когда есть чем их припугнуть. Откуда и как пришла эта мысль, Корсаков не знал. Просто он вспомнил, как в последний вечер Гоша рассказывал о своей встрече с Милой и ее «мальчиками». Она ведь сказала, что купила им квартиры и машины, но оформила все на Томку, свою дочь.
Вряд ли Гордеева каким-то способом «шифровала» эти покупки, а значит, найти их следы несложно. Ну, конечно, если знаешь, кому и как надо задавать вопросы при таком поиске. И уже к полудню Корсаков получил информацию о квартирах.
Кстати, ему повезло: принесли и копии договоров аренды, которые хитрая Мила составила. «Мальчики» были на стабильном крючке: дескать, чуть что — окажетесь на улице. Молодец, баба!
Одну квартиру занимал Роман Каримов, прибывший из Новосибирска, вторую — Денис Балюк из Ярославля.
Каримов жил ближе, значит, и начинать было удобнее с него.
Корсакову пришлось представиться журналистом, которому нужно поговорить с Ромой и расспросить соседей. Оказалось, что Рома обещал девице со второго этажа сегодня заглянуть и принести новую комедию. Ну, раз обещал, значит, появится.
Вот, Корсаков его и ждал. И дождался.
И надо же, такая неприятность. Хотя, почему — неприятность?… Даже хорошо, поправил себя Корсаков. Не похоже, чтобы такой красавчик быстро придет в себя. Спасибо, ребята, мысленно поблагодарил он пареньков, а вслух спросил, поравнявшись с группой:
— Куда спешим, пацаны?
Пацаны, казалось, только теперь заметили его присутствие.
— Дуй дальше, хрен старый, — почти беззлобно посоветовал один из них. Тот, который стоял к нему лицом.
Ну, а что, он же лицом стоит, так что все видит, отметил Корсаков и пробил. Пробил почти неуклюже, как-то бесхитростно, тягуче, чтобы паренек не жаловался потом, что, мол, били «не по правилам». Все видел, значит, должен был думать и уворачиваться. Разве красиво, вот так — вдвоем на одного?
Парень точно не ждал такого и рухнул, будто подкошенный. Корсаков-то знал, что падает паренек не от силы удара, а от его точности и отработанности. Попав в челюсть, Корсаков сбил ему равновесие, только и всего. Но этого не понимал второй нападавший, и тем более Рома.
Второй паренек попытался принять положение для какой-то кинодраки имени Джеки Чана, но делал это картинно и слишком долго. Корсаков, опережая его, нанес удар. И тоже результативный.
— Ключи где? — спросил он Рому, плохо соображающего, что же тут произошло.
Рома что-то промычал, вытаскивая руку из кармана.
Корсаков обернул руку платком, взял ключи и открыл двери. Втолкнул Рому, втащил пареньков, вошел сам.
Затем прошел на кухню, налил стакан воды:
— Пей.
— Я пить не хочу, я писать хочу, — честно признался Рома.
— Ну, сходи, да недолго, — разрешил Корсаков.
Сам он встал у двери, чтобы красавчик, не дай бог, со страху не устроил какой-нибудь шум. Но, судя по всему, это и в голову Роме не приходило.
Глаза приобретали осмысленность, и Корсаков усадил его к кухонному столу, а сам занялся делом — «упаковал» ребят.
Закурил.
— Ну, и кто это такие? — спросил Игорь таким обыденным тоном, будто они вот так каждый вечер обсуждают, кто и за что хотел сегодня избить Рому.