Поскольку смертоносцы ночью просто «засыпали», идти пришлось по жаре. К счастью, у основания стен почти на всем пути лежала тень, которая хоть частично защищала путников от зноя.
Двести человек – большой отряд. Для их пропитания трудно рассчитывать на мелкие зеленые прогалинки, которые встречались в здешних местах. Десятка арбузов или полусотни алых сладких лукаров все равно никак не могло хватить на всех. Рассчитывать стоило только на взятые с собой припасы и скорость переходов.
Хотя из-за озерных воинов и приходилось останавливаться несколько раз в день, чтобы они залили себе глотки водой из огромных фляг, но в целом водолазы показали себя не столь уж слабыми, и не столь уж неврастениками. Впрочем, эти полторы сотни Магиня набирала по всей своей стране, и они являлись лучшими из лучших.
Сама хозяйка Серых гор улетела с самого утра, и вернулась только вечером, когда огромная армия уже располагалась на ночлег возле чаши чистой воды примерно двух метров в диаметре и полуметра глубиной. Ее вычерпали до дна всего за полчаса.
Магиня долго бродила среди своих воинов, время от времени роняя успокаивающие фразы, потом подошла к Найлу.
– Будь с ними помягче, – с неожиданной для суровой правительницы жалостью попросила она. Это их первый настоящий поход. Они покажут себя молодцами, обещаю. Просто безводная пустыня для них страшнее любого многоголового огнедышащего чудовища. Хорошо?
– Ладно, – пожал Найл плечами.
– Тогда я покидаю вас на три дня. Как-никак, я – Дарующая Дыхание, и мне тоже нужно исполнять свой долг. Будьте осторожны.
Она отошла по камням на несколько шагов, раскинула руки в стороны и мягко взметнулась ввысь.
Ночью Найлу приснился отец. В точности, как три года назад, он подошел к водному окошку посреди каменной равнины, наклонился, утолил жажду. Восторженно крякнул – холодная! – снял с пояса флягу и набрал ее до самого горлышка. Старательно заткнул кожаную пробку, повернул голову и сказал Найлу в лицо:
– Что же ты не пьешь, сынок? Пей, впереди долгий путь.
Посланник вскрикнул и проснулся. На небе затухали последние звезды, каменную равнину укрывал хрустящий слой инея, а в каменной чаше блестела набравшаяся до самых краев вода.
– Спасибо, отец, – прошептал правитель, подняв к зениту заблестевшие глаза.
Здесь, в этих местах, Улаф вступил в свою последнюю схватку, здесь огонь поглотил его плоть, а ветер развеял пепел. Где-то здесь осталась скитаться его душа. Что сказал бы он, узнай, что его сын стал Посланником Богини и правителем страны? Порадовался бы за достигшего невероятных успехов ребенка? Или проклял бы за дружбу со смертоносцами, принесшими людям столько горя?
Солнце торжественно поднималось над горизонтом, слизывая с камней белый саван, превращая его в искрящиеся капельки воды. Роса исчезла спустя час, когда озерные жители снова вычерпали чашу до дна, а пауки пробудились от ночной спячки.
– Пора, – поднял армию Найл и повел в свои родные пески.
* * *
Рыжим муравьям хронически не везло. На своем островке жизни посреди желтых бескрайних песков, им удавалось достичь безопасности и благополучия долгими трудами и стараниями. Муравьи-солдаты успешно защищали оазис от жестоких скорпионов или прожорливых пауков-верблюдов, муравьи-строители прокладывали тоннели во влажной земле и терпеливо склеивали собственной слюной неустойчивые песчаные откосы, муравьи-земледельцы любовно высаживали опунции и жестколистные палии, муравьи-пастухи выращивали тучные стада сладкодойных афид.
Но каждый раз, когда благополучие казалось достигнутым, откуда-то из пустыни являлось разрушение в образе двуногих и восьмилапых пришельцев, и истребляло все.
Полтора года назад явилось с севера огромное воинство, перебило муравьев-солдат, переловило почти всех афид, пожрало палии и опунции, провоняло все вокруг дымом костров, и ушло дальше, оставив обглоданный, как череп дохлой сколопендры, оазис.
Нескольких месяцев непрерывного труда и голода стоило залечить ободранные растения, успокоить перепуганных афид и побудить их к размножению, вырастить новых солдат и поставить их вдоль границы песков.
И то же самое воинство прокатилось назад, с юга на север, перебив солдат, переловив афид и окончательно вытоптав растительность.
Целый год выращивали голодные пастухи новое стадо. Новых солдат подняли на ноги няньки в подземных инкубаторах. Земледельцы высадили, вырастили, вынянчили новые, молодые опунции и палии. Только сладкий пот афид начал в достатке попадать в желудки измученных тружеников. Как вдруг…
В вечерних лучах заката, когда муравьи-пастухи начинают собирать свои стада, чтобы спрятать их в уютный, теплый загон, когда муравьи-строители заканчивают работу и выстраиваются у входа в муравейник, в ожидании своей порции сладкого сиропа, с южной стороны начала надвигаться стремительная серая масса.
Муравьи-солдаты поворачивались головой к нападающим, раскрывали свои мощные жвалы, да так и застывали, парализованные ударами воли. Набегающие смертоносцы тут же начинали закутывать их в коконы и впрыскивать пищеварительный сок. Другая группа пауков продолжала стремиться вперед, отрезая пастухов от спасительного муравейника. Стадо перепуганных афид шарахнулось прочь, но с другой стороны их уже ждали многочисленные двуногие с копьями в руках.
Какие-то отчаянные строители попытались кинуться на пришельцев в атаку, но их тут же парализовали и тоже укутали в белые коконы.
Остальные муравьи замерли в дверях, выставив наружу жвала – готовые до конца защищать свой родной дом.
На оазис опускалась ночь.
Утром, так и не дождавшись нападения, первый, самый отважный муравей-строитель, изучающе помахивая длинными усиками, рискнул выглянуть наружу.
По всему оазису валялись досуха высосанные белые коконы, ручей усыпали обгрызенные лапки афид, в воздухе стоял стойкий запах сырого дыма. Пришельцы исчезли.
Только опунции и палии радостно грели в теплых лучах свою зеленую кожицу. На этот раз им повезло.
* * *
Идти по каменным россыпям было невероятно трудно. Острые ребра, повернутые под разными углами грани, качающиеся мелкие камушки и крупные валуны. Найл постоянно ждал, что вот-вот кто-то поскользнется, подвернется, сломает ногу – но все время почему-то обходилось. Зато в расселинах между камней постоянно блестели мелкие лужицы, а порой и крупные прудики, полные кристально чистой, прозрачной воды. Озерные жители с огромным удовольствием пользовались этими гостеприимными окнами на каждом привале. Водолазы, точнее не скажешь.
– Привал, больше не могу, – тяжело выдохнул правитель, сел на ребро крупного валуна, вытащил из котомки бурую плоскую ленту вяленого мяса и принялся жевать, задумчиво глядя в небо. Все готов стерпеть, но как мы на этих шипах спать будем?
– Что вы сказали, мой господин? – откликнулась Нефтис. – Чудеса говорю, еды мало, воды вдосталь. Можно подумать, мы не в пустыне, а на море. Хотя нет, там тоже рыбы сколько угодно, а пресной воды в обрез.