Когда Найл прикоснулся к самому большому из валунов, болотный житель не удержался от импульса, подобному тому, какой выскакивает у оголодавшего человека при виде аппетитной, жирной, свежезапеченой гусеницы. Правитель навалился на камень плечом, вытолкнул со своего места и покатил по песку.
Паук моментально забыл о своем недоверии, предвкушая неожиданно удачное приобретение.
— Вот, бери, — остановил Найл камень у самого края воды.
Паук моментально обежал его кругом, короткими ударами брюшка прилепляя паутину, после чего недоверчиво поинтересовался:
— А столкнуть поможешь?
— Помогу.
Паук шустро забрался под край водорослей. Спустя несколько секунд паутина натянулась.
Найл уперся плечом и скатил камень в воду. Образовавшееся отверстие затянулось гнилыми водорослями, плеск воды затих. В ночном воздухе воцарилась тишина. Посланник Богини уселся на берегу, поджав под себя ноги и подперев подбородок ладонью. Ожидание продлилось всего около десяти минут:
— Ты здесь? — прозвучал импульс из-под воды.
— Здесь.
— Ты хочешь что-нибудь спросить?
— Да, — вскинул голову Найл. — Мне показалось, этот камень для тебя слишком тяжел. Как же ты управляешься с ним под водой?
— Тебе показать?
— Да.
— Иди сюда.
— Но… Но я не умею дышать под водой!
— У меня рядом купол, — понятие «купол» несло одновременно и понятие дома.
— Я там не задохнусь?
— Нет.
— Тогда я иду, — решился Найл и стал входить в воду, раздвигая водоросли руками.
Дно болота уходило круто вниз. Не успел правитель сделать и двух шагов, как глубина оказалась ему по грудь. Тогда Найл вдохнул как можно больше воздуха и нырнул.
Почему-то под водой оказалось не так темно, как он думал. Наверное, за ночь глаза успели привыкнуть к темноте. Зато все силуэты, линии, очертания предметов показались неясными, размытыми. Впрочем, паука невозможно было не заметить в любом случае — его окружала, словно сверкающий комбинезон, тонкая воздушная прослойка.
— Да ведь это же паук-серебрянка! — озарило Найла. — Паук-водолаз, подводный паук, водяной паук.
Он попытался вспомнить, что знает об этих пауках, но не нашел ровным счетом ничего. В знаниях, которые «вкачала» в его голову Белая Башня, имелось только упоминание об их существовании.
Грудь правителя начало сдавливать от нехватки воздуха, он заметался, разглядел впереди нечто, похожее на серебряный шатер и метнулся туда. Его самообладания и находчивости хватило, чтобы не просто врезаться в стену шатра, а поднырнуть под него. Голова пробила ровную гладь поверхность и он с облегчением сделал глубокий выдох:
— Уф-ф!
— Ты совсем не берешь с собой воздуха, — то ли просто сообщил, то ли попрекнул паук.
— Как тебя зовут? — пытаясь отдышаться, спросил правитель.
Восьмилапый отметил мысленным импульсом, не имеющим аналога в человеческом языке, но более всего похожим на понятия быстрого и ловкого лазанья. В общем — Лазун.
— А ты не заметил, Лазун, — ответил Найл, — что мы, вообще, несколько отличаемся друг от друга?
Паук тоже забрался под купол, прямо на стену. Размером он был заметно меньше среднего. Тело — как у десятилетнего ребенка, лапы — чуть не вдвое короче, чем у смертоносцев, но зато намного толще, и покрыты куда более густой и длинной шерстью.
— Ну, и где твой камень?
— Вот он…
Сквозь полупрозрачную стену купола был виден еще один, во много раз меньший.
Он висел рядом, упираясь в темный «потолок» из толстого слоя плавучих водорослей. А под ним, укрепленный сразу несколькими нитями, висел тот самый валун.
— Давай еще один возьмем?
— Давай, — пожал плечами Найл.
— Я сейчас, купол приготовлю. На этот раз к понятию «купол» присовокупилась интонация, сопровождаемая в Южных песках слово «повозка».
Паук вынырнул из-под купола наружу, затем всплыл почти под самый «потолок», быстро закружился. Наверху появилось нечто вроде белого диска.
Лазун, подгибая пятью лапами края круга, двумя задними поскреб брюшко, стряхивая с него воздушные пузырьки. Потом быстренько перетянул края несколькими нитями крест-накрест, соорудив нечто вроде перевернутой миски. Потом начал наращивать вниз края. Правда, воздуха больше не добавлял, и Найл понял почему — при избытке газа он просто перевернет «миску» и выскользнет наружу. Хотя, теперь сооружение больше уже напоминало длинный чулок с маленькой серебряной монеткой наверху.
— Пошли? — наконец предложил паук.
— Пошли, — согласился отдохнувший Найл, набрал полные легкие воздуха и нырнул.
На берегу правитель подошел к куче, придирчиво выбрал самый большой камень, откатил к воде. Выскочивший следом Лазун оставил две рыбины скрываемые до этого мига непонятно в каком месте, потом заторопился назад. Облепил камень, прикаченный Найлом к самой воде, паутиной, юркнул под слой водорослей. Вскоре паутина натянулась. Правитель столкнул камень в воду и тут же нырнул следом. Теперь он знал, куда нужно плыть, поэтому за пару десятков секунд доплыл до купола с воздухом, вынырнул под ним и стал искать взглядом болотного жителя.
Тот ковырялся на самом дне. Огромный валун утопил приготовленный для его транспортировки купол, но глубина под берегом не составляла и пяти метров, так что покоился он достаточно близко. Паук, засовывая брюшко в белый «чулок» старательно отряхивал его лапами, и серебряные пузырьки быстро перекочевывали с шерсти на паутину. Купол «распускался» на глазах.
Лазун бросил свое дело, метнулся к поверхности, спустя минуту вернулся, облепленный новой порцией воздуха, потом снова всплыл.
За три приема купол наполнился до такой степени, что смог оторвать камень ото дна и стал медленно подниматься кверху.
— А давай еще один? — предложил жадный болотный обитатель.
— Давай, — великодушно согласился Найл. Манипуляции с третьим камнем заняли все оставшееся до рассвета время, и паук «накачивал» последний купол уже под первыми солнечными лучами.
Разумеется, толстый слой плавучих водорослей над головой пропускал дневной свет не очень охотно, но здесь, под водой, сохранялась не темнота, а средний рассеянный полумрак, такой же, как под сводами храма. А по сравнению с ночной темнотой — так и вовсе день-деньской наступал. Видимость стала столь хорошей, что Посланник Богини видел нити, крепящие купол, под которым он находился, до самого дна. Пять нитей, три из которых тонули в песке, одна обвивалась за выступающий из воды короткий каменный обрубок квадратного сечения — видимо, остатки древней сваи; а еще одна крепилась к выступающему из песка каменному ребру — тоже, похоже, сделанному из бетона.