Разумеется, как и большинство торжественных событий у северных народов, городской совет проходил на улице — под покровительством земли, воды и неба. Для него на нейтральной полосе между крепостными стенами и городом, на равном удалении и от одного, и от другого, почти у самой воды, был поставлен навес, под которым треугольником лежали три толстых бревна.
Дерево у здешних жителей тоже заключало в себе некий сакральный смысл. Вдоль внешних сторон бревен стояли длинные узкие скамьи, а в центре треугольника растопырил узловатые корни сухой перевернутый пень.
Князь во главе грозного отряда из двух пауков, трех священников и полутора десятков хорошо вооруженных рыцарей — разве только без щитов, стоял за опущенной замковой решеткой.
В городских кварталах, там, где дорога, пройдя сквозь жилые кварталы, выходила на нейтральную землю, тоже собралась изрядная толпа. У Найла возникло ощущение, будто здесь намечается не собрание правителей города, а схватка враждующих племен.
— Тынь-нь, — где-то далеко зазвучал колокол.
Решетка медленно поползла вверх. Князь поднял руку и махнул вперед. Все это настолько напоминало приказ к атаке, что не только у Найла, но и у нескольких северян руки невольно легли на рукояти мечей.
От городских кварталов отделилась группа из четырех десятков человек и двинулась навстречу. Отряды сошлись на дороге точно посередине между замком и кварталами. Горожане были вооружены не столь откровенно, но плотные стеганки под скромными плащами, длинные ножи, топоры и явно выглядывающие из-за ремней кистени делали их достаточно опасными противниками даже для рыцарей.
Найл внезапно понял, почему в средние века, несмотря на полное отсутствие следственных органов практически отсутствовала, по сравнению с более просвещенными временами, преступность. Трудно, очень трудно кого-либо ограбить или изнасиловать, если все ходят с ножами и топорами. Пусть не первая, не вторая — но уж третья-то жертва наверняка выпустит грабителю кишки, и даже не поморщится.
Выжить хоть некоторое время удавалось только ворам, которые старались делать свое дело незаметно, или крупным разбойничьим бандам, способным сломить вооруженное сопротивление купеческих обозов.
Однако судьба ведь капризна: достаточно одного промаха, и воришке без промедления отрубали руки, а умелая охрана быстро развешивала не рассчитавших силы разбойников по придорожным кленам.
— Приветствую вас, горожане, — вскинул руку князь. Я считаю, вы все хорошо знаете настоятеля храма Семнадцати Богов отца Рнавуза, настоятеля замковой часовни отца Лакеша и служителя Семнадцати Богов отца Тория.
Сопровождавшие отряд рыцарей священники вышли вперед.
— Я полагаю князь, ты тоже знаешь служителя ольхового храма Семнадцати Богов отца Харкта, — вышел ему навстречу один из горожан, — отца Айсера, и настоятеля часовни нижних рядов отца Лиена.
— Я полагаю, князь… — вышел еще один горожанин и начал представлять очередных трех священников.
Как прикинул Найл, по всей видимости, помимо рыцарей на совете были представлены еще два сословия: торговцы и ремесленники.
Каждое сословие привело трех священников, которым верило само, и которые были хорошо известны другим жителям.
Своей жизнью среди горожан служители Семнадцати Богов добились безусловного доверия со стороны людей, и теперь собрались вместе, что-то негромко осуждая.
Наконец один из отцов указал на правителя северных земель и громко объявил:
— Князь Граничный, Санский и Тошский, человек, повелитель Северного Хайбада, и Чистых Земель. Сражался на стенах нашего города при нападении южных баронов двадцать два года назад, много раз водил отряды для освобождения залесских дорог от разбойных людей, командовал нашими отрядами в большую смуту четырнадцать лет назад. Двенадцать лет правит страной, ни разу не допустил разграбления города, не притесняет людей сверх меры, честен и недостойных поступков не совершал.
— Достоин, достоин, — право князя участвовать в совете подтвердили нестройными голосами даже сами горожане.
Князь Граничный отступил в сторону, а священник представил следующего воина:
— Рыцарь Зеленого флага Казорий. Дважды проливал кровь, расчищая залесские дороги от разбойных людей, много раз ходил через них с нашими караванами. Проливал кровь на стенах города во время большой смуты. Честен, недостойных поступков не совершал.
— Достоин, — на этот раз право рыцаря подтвердили только священники.
— Рыцарь бордового флага Роаз. Проливал кровь на стенах города в большую смуту, ходил с ополчением освобождать пленников из южных баронств. В возрасте пятнадцати лет совершил прелюбодеяние с простолюдинкой. Искупил грех трехлетним молением в приречном храме, паломничеством по святым местам, тремя годами защиты миссионеров от язычников. Честен, недостойных поступков больше не совершал.
Священники начали совещаться.
Найл представил себя на месте дворянина, которому всю жизнь поминают многократно искупленный проступок далекой юности и поежился. Как этот мальчишка вообще рискнул полезть под юбку какой-то девчонке, зная о возможности подобной перспективы?..
После некоторых раздумий отцы церкви разрешили рыцарю участвовать в совете, несмотря на глухой ропот со стороны ремесленников.
Некоторое время Найл следил за представлениями членов совета, ожидая как кого-нибудь из них уличат в прелюбодеянии, лжи или увиливании от налогов, но быстро понял, что зная о подобном контроле перед каждым советом, жулики, мошенники, лжецы и просто корыстолюбивые люди вряд ли рискнут сунуться в руководящий орган.
Когда кандидатуры советов были утверждены, князь указал на Найла и громогласно его представил:
— Это Посланник Богини, Смертоносец-Повелитель, человек, правитель Южных песков и Серебряного озера, уважаемые горожане. Он мой гость, и я прошу разрешить ему присутствовать на нашем совете.
— Зачем чужак на совете? — удивился кто-то из ремесленников.
— Он привел войска, чтобы защитить нашу страну, наш город от наступающих дикарей, — объяснил князь.
— Пусть будет, — подобный аргумент показался всем достаточно весомым. Только без права голоса.
— Без права голоса, — подтвердил князь. Утвержденный городской совет направился к навесу, и чинно расселся по скамьям — каждое сословие за своим бревном. Князь сделал знак одному из рыцарей. Тот поднялся:
— У меня есть тревожные вести для городского совета. Дикари вторглись в земли южных баронов, полностью разорив Вересковую долину и Муравьиные леса.
— Так им и надо, — удовлетворенно кивнул один из купцов. Как к нам ходить, так они храбрецы. Пусть теперь на своей шкуре войну почувствуют.
— Баронов, что ходили грабить наш город, давно уже земля сырая взяла, — зычным голосом напомнил князь. Да и тогда мы изрядно их потрепали. А нынешнему барону Муравьиных лесов всего шесть лет от роду. За что ему расплачиваться? А барона Вересковой долины уже и вовсе нет.