— Да уж, не так, чтобы хорошо, — согласился Посланник. Но я способен еще немного потерпеть.
— И золото опять исчезло. Принести новое?
— Не нужно, — покачал головой Найл. — Лучше принеси мяса и воды. Мне не хочется покидать палатку. Настолько не хочется, что я попрошу Дравига поставить охрану из десятка пауков снаружи, и еще пару поставлю внутри.
— Вы опасаетесь покушения, господин?
— Нет, шериф, — улыбнулся Найл. — Я его готовлю.
* * *
Когда в желудке вновь стал нарождаться холод прошлого, Посланник прикусил губу и сосредоточился.
Он понимал, что рисковал — очень сильно рисковал, но другого выхода из создавшегося положения не видел. Вот глаза его заволокло белесой пеленой, но расположение стола, прохода на лестницу, октограммы настолько прочно впечаталось в его память, что, он не нуждался в зрении. Едва белесый окружающий мир сменился темнотой стен, правитель громко скомандовал:
— Вперед!
И пара молодых смертоносцев, выскочив из октограммы на стены, промчались по кругу, отрезая людям дорогу из подвала.
— А-а! — в замкнутом помещении женский визг усилился во сто крат, от него мгновенно заложило уши — но Найл не нуждался в слухе, чтобы поддерживать контакт со своими воинами.
Де Сен-Жермен успел подхватить со стола меч, и развернуться следом за восьмилапыми бойцами — но теперь это уже не имело ровным счетом никакого значения.
— Вы никогда не задумывались о смерти, граф?
— свой вопрос Найл зажег у дворянина прямо в сознании. О том, что создания, над которыми вы издевались по эту сторону бытия там смогут получить власть уже над вами?
У девушки наконец-то закончился воздух в легких, и в подвале наступила томительная звенящая тишина.
— Я больше не буду наказывать тебя, демон, — пересохшими губами пообещал дворянин.
— Конечно не будете, мой дорогой де Сен-Жермен, — согласился Найл. — Потому, что сейчас вы умрете. И мы с вами встретимся еще раз. По ту сторону октограммы.
Дворянина обуял смертельный ужас. Начиная свои колдовские занятия, он понимал, что рискует своей душой — но смерть казалась такой далекой и нереальной, а богатства хотелось здесь и сейчас. Он никак не ожидал, что иной мир окажется в такой опасной близости.
И никак не ожидал, что приведенные демоном существа будут следить за его движениями с потолка, недоступные стремительным движениям клинка.
Впрочем, до страхов обреченного колдуна Найлу не было никакого дела. Весь спектакль был разыгран специально для девушки, а потому Посланник зловеще улыбнулся, и предложил:
— Я готов сохранить твою поганую жизнь еще на несколько лет, граф, но мне нужен выкуп. Я хочу получить ее! — Правитель указал на забившуюся под стол девушку.
— Не-ет! — перепугано завизжала несчастная.
— Зачем тебе невинная крещеная девушка? — неуверенно пробормотал граф.
Найл с удивлением понял, что дворянин начисто забыл про свою страсть к милому созданию.
— У нее есть душа, — широко улыбнулся Найл, показывая крепкие зубы, — у нее есть плоть, мясо. И, наконец, она невинна.
— А ты отпустишь меня, демон?
— Гра-аф! Помогите! — дернулась под столом девушка, гулко стукнувшись головой о доски столешницы.
— Отпустить? — Найл втекал своим сознанием в скованный ужасом разум дворянина и притягивал его взгляд к себе, заставлял не отрываясь, не моргая и не дыша таращиться в темные точки зрачков. В обмен на девушку? — Пауки, чувствуя желание Посланника Богини, также внедрились в его слабый разум, не позволяя ни шевельнуть головой, ни дернуть веками. Нет, не отпущу…
Пауки упали вниз на своих белух нитях, и в плечи графа де Сен-Жермен впились, впрыскивая парализующий яд, кривые хелицеры смертоносцев. Ноги человека подогнулись, меч выпал из расслабленной руки, громко звякнувши об пол, а поверх своего оружия упал и дворянин.
— Вы слышите меня, граф? — поинтересовался Найл. — Слышите, я знаю. Так вот, вы совершенно напрасно все время таскали с собой меч. В том мире, в который вы вторглись, это оружие совершенно бесполезно. Впрочем, для обсуждения этой темы у нас будет еще много, много тысяч лет.
И Найл, обращаясь к восьмилапым воинам, громко приказал:
— Разорвите его!
Разум леди не выдержал зрелища терзаемого гигантскими пауками тела поклонника, и она потеряла сознание.
Найл удовлетворенно кивнул: жертва доведена до высшего состояния ужаса, какое только могла испытать.
Теперь следовало подождать, пока пауки не подкрепят свои силы, а дама не придет в себя.
— Подволоките ее сюда, — приказал Посланник, усаживаясь на пол по-турецки, — положите рядом с октограммой и поверните лицом ко мне.
Первые признаки жизни девушка подала примерно через четверть часа. Все это время Найл внимательно осматривал ее и все никак не мог понять, чем же это приворожила дамочка ныне мертвого колдуна.
Узкие бедра, тощий живот, распластанная платьем по телу, а потому совершенно незаметная грудь. Высокий лоб с большими залысинами — явный признак авитаминоза. Аляповатые серьги в ушах, бусы из неровных белых шариков. Тонкие длинные пальцы. Страшилище. Или в двенадцатом веке в моде была уродливость?
— Не шевелись, — предупредил Найл, увидев, как у нее дернулись веки. Ты можешь открыть глаза и смотреть на меня, и только на меня, иначе всего того, что творится вокруг разум твой вынести не сможет. Ты поняла меня, смертная?
Девушка судорожно сглотнула и распахнула глаза.
— Тебя зовут Мария, — утвердительно сообщил Найл. — Почему-то каждый раз, когда этому миру предстоит быть уничтоженным, на нашем пути всегда появляется какая-то Мария. Пусть будет так! Я пришел сюда, чтобы уничтожить этот мир. Чтобы убить колдуна и уничтожить этот надоедливый мир. Но мне совсем не хочется двести лет трудиться здесь, вырывая сердца мужчин, топя в крови младенцев и распарывая животы женщинам. Куда больше мне нравится купаться в теплых огнях вечного пламени и терзать души глупых грешников. Может быть, рано или поздно мы встретимся там, и тогда я проявлю к тебе милость. А пока, раз уж ты попала в жилище колдуна в этот миг, и имя твое — Мария, то я позволю тебе спасти мир и избавить меня от долгого тяжкого труда. Ты сделаешь это, невинная девушка?
Несчастная мелко-мелко закивала головой.
— Мои дворовые демоны проводят тебя к столу, смертная. Там ты увидишь книгу. На верхней строке страницы, что находится рядом с гравюрой, изображающей крылатого человека, ты увидишь заклинание, ввергающее меня опять в геенну огненную. Ты подождешь, пока демоны войдут в октограмму и прочитаешь его вслух. Потом ты поставишь книгу на попа, возьмешь со стены факел, и сожжешь ее. Сожжешь потому, что рано или поздно другой смертный может по неведению открыть ее, и вызвать меня в этот холодный мир. И тогда я убью его, как убил твоего колдуна, и прикажу демонам своим стереть линии на полу. Выйду я в свет, Божественный, вызванный на него руками человеческими, и опрокину жертвенники, и повергну их на землю: произойдут голоса и громы, и молнии и землетрясение. И семь Ангелов, имеющие семь труб, приготовятся трубить. Первый Ангел вострубит, и сделаются град и огонь, смешанные с кровью, и падут на землю; и третья часть дерев сгорит, и вся трава зеленая сгорит. Второй Ангел вострубит, и как бы большая гора, пылающая огнем, низвергнется в море; и третья часть моря сделается кровью, и умрет третья часть одушевленных тварей, живущих в море, и третья часть судов погибнет. Третий ангел вострубит, и упадет с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде «полынь»; и третья часть вод сделается полынью, и многие из людей умрут от вод, потому что они станут горьки.