Общими были печи на первом этаже. Здесь лесачки готовили еду для своих семей, отсюда через все этажи шли наверх сложенные из крупных валунов трубы. Все остальное пространство под крышей именовалось «двором» — да собственно двором оно и было. Здесь, разгороженные плетеными щитами, стояли жуки-камнееды, бегали жирные долгоносики, похрустывали влажной травой кролики, недовольно блеяли овцы. Поверх загончиков, почти под самую крышу, лесачи навалили сена. По всей видимости, во время сезона дождей выходить из дома никто не собирался, а скотинка в этот месяц питалась исключительно сушеной травой. Зато аромат эти припасы давали совершенно сказочный, а заодно — сеновала вполне хватало для сна всему отряду.
— Мы можем дать вам вина и каши, — хмуро сообщил высокий хмурый детина, поняв, что от гостей так просто не избавиться.
— Вполне достаточно, — кивнул правитель. Нам главное отдохнуть после похода. Пусть люди выспятся, полежат ногами кверху, наберутся сил.
— Ладно, сейчас принесут, — пообещал детина, и ушел, так ни разу и не сняв во время разговора руки с заткнутого за пояс топора.
Кашу лесачи варили из какого-то крупного корнеплода, порезанного на кубики. Вкус она имела совершенно пресный, зато была горячей и разваристой, что продрогшим под дождем воинам заменяло все достоинства. Они старательно набили животы и зарылись в сеновале, стремясь использовать с максимальной отдачей каждую свободную минуту.
— Вы не боитесь, что они отравят вино, правитель? — высказал свои подозрения шериф. Не очень заметно, чтобы здесь нам были рады. Я не пил, ты не пил, пауки вообще не пьют, — пожал плечами Найл. — Если с воинами что-нибудь случится, мы легко истребим всех. Думаю, у леса чей есть здоровый инстинкт самосохранения и немножко разума. Отдыхай спокойно, ты это заслужил.
Прямо над головой, по крытой дранкой крыше мерно стучали капли дождя, убаюкивая, словно колыбельная из далекого детства.
Утром дождь прекратился. Яркое солнце ударило в стены домов, высветив огромное множество щелей на уровне человеческого роста. Сквозь такую щель можно было нанести удар копьем, выпустить стрелу — но вот пробраться в дом через нее было совершенно невозможно ни человеку, ни смарглу, ни даже мелкой фруктовой мухе.
— Выбираться надо, пока смарглы не подошли, — посоветовал шериф. По солнцу идти легко, пока дождь опять начнется, мы уже до следующего дома дойдем. А может и вовсе от преследования оторвемся.
— То-то и странно, что до сих пор не подошли, — заметил Найл. — Почему? Что если они просто сидят неподалеку в засаде, и ждут, пока мы выберемся из-под защиты стен? Выждем еще немного…
Ближе к обеду дождь зарядил снова. Лесачи принесли каши и вина, люди плотно перекусили, забрались на сеновал и стало ясно, что сегодня отряд уже никуда не сдвинется.
А незадолго до сумерек снаружи, по стене, по воротам, послышалось легкое постукивание. В щели под воротами, в стенах замелькали острые клювы с зубастыми щеточками на концах.
Кое-кто из воинов скуки ради попытался нанести в ответ уколы копьями, но добились они успеха или нет — за стенами не разглядеть.
Когда вокруг сгустилась тьма, стуки прекратились — только шелест дождя продолжал убаюкивать слух отдыхающих людей.
Утром из жилой части дома явился детина, в сопровождении еще двух таких же крупных лесачей и потребовал встречи с Посланником.
Внешность мужчин не сулила ничего хорошего, поэтому вокруг быстро собралась толпа любопытствующих арбалетчиков.
— Нас мало, и припасов у нас мало, — сообщил детина, имени которого Найл так и не узнал. Мы не можем вас больше кормить.
— К смарглам хотите нас выгнать?! — начали возмущаться стрелки. Голодом выморить? Да вы с ними заодно!
— Тихо! — поднял руки над головой Найл. — Ничего страшного! Мы найдем еду.
— Мы против вас ничего не имеем, северяне, — кивнул лесач. — Но мы вас не звали. У вас своя жизнь, у нас своя.
— А к печам пустите, обед сварить? — поинтересовался Найл.
— Приходите, — не стал перегибать палку детина. Печи у нас общие.
— Вы смотрите, господин, — покачал головой ближний стрелок. Как смарглов поблизости не было, так и каша для нас находилась, а как подошли — сразу кончилась. Они нас тут специально задерживали, пока эти твари подойдут!
— Чего есть-то будем? — поинтересовался другой.
— Нашли из-за чего волноваться, — рассмеялся Найл, оглядываясь в поисках своего щита. Открывайте ворота!
Чем отличались войны нового времени от битв седой древности, так это заметно меньшими заботами о продовольствии.
На полях сражений победителю голодать не приходилось. Пауки с удовольствием пожирали захваченных в плен двуногих, люди жарили изрубленных смертоносцев или запекали целиком в их панцирях.
Необходимость в еде зачастую становилась решающим мотивом в выборе места и времени для нападения на врага или проведения разведывательных рейдов. Об этом могли забыть северяне, почти всегда сражавшиеся с себе подобными — с окраинными баронами, лесными разбойниками или войсками ныне забытого государя. Но про это никогда не забывал Найл, на глазах которого пауки не раз раздирали в клочья отловленных в пустыне диких людей.
Стрелки, вспомнив, как еще три дня назад с удовольствием уплетали зажаренные над огнем ломтики смарглового сердца, тоже оживились, стали разбирать копья. Кто-то снял с ворот перекрывающую их оглоблю, кто-то толкнул наружу створки. Полтора десятка людей с залихватскими криками вывалилось наружу, под холодные струи дождя.
Смарглы сидели неподалеку — просто сидели, вытянув клювы в сторону дома. На появление теплокровной добычи они отреагировали мгновенным рывком вперед — но их уже ждали острые жала копий.
Арбалетчики нанизывали по два, три маленьких тельца и торопливо пятились назад. Прошла буквально минута — створки захлопнулись обратно, и мелко задрожали от множества ударов маленьких тел.
Люди с хохотом принялись гоняться за тремя малышами, успевшими проскочить внутрь. Одинокие, без стаи они казались смешными и совершенно безобидными, как жирная аппетитная крыса или переломавший крылья мотылек.
Тем не менее, смарглов загнали в угол и закололи. Довольные охотой стрелки отправились готовить добычу в жилую часть дома. Где-то через час, когда довольные мясным обедом люди еще догрызали последние жирные лапки, во двор прибежал детина. Он был взволнован до такой степени, что забыл и про топор, и про друзей-телохранителей.
— Вы что, смарглов едите?
— Ну да, — весело откликнулись с сеновала. Что, оставить тебе кусочек?
— Смарглов есть нельзя!
— Почему? Они что, ядовитые? — сыто икнул кто-то из северян.
— Откуда такое беспокойство? — вышел навстречу лесачу Найл. — Мы ведь скотину вашу из загонов не трогаем. А смарглы — смарглы сами нас скушать хотели, да вот повернулось наоборот. Смарглов есть нельзя, — повторил лесач. — У нас такой обычай: мы не едим смарглов, они не едят нас.