Подойдя к трону, они низко поклонились. Фараон поприветствовал их и спросил, какая причина привела к нему служителей великой богини.
— Могущественный сын Ра, великий фараон, мы пришли сказать тебе, что если презренное и ненавистное племя евреев не будет строго обуздано, то оно принесет несчастье Египту, ибо духи мрака и злобы, которых оно насылает, нападают даже на чистых девственниц, посвященных великой богине.
Мернефта вскочил со своего трона, воины забряцали оружием, готовые по мановению его руки броситься на евреев и истребить их. Но царь, вспомнив, что такое волнение не подобает его достоинству, спокойно сел на место и с важностью сказал:
— Если вы, служители Изиды, пришли с жалобой, то вам будет оказано правосудие. Говорите, достопочтенные отцы. Если евреи осмелились коснуться чести и достоинства девиц, состоящих при вашем храме, то, клянусь, они кровью своей заплатят за это преступление.
Он ударил себя в грудь, и все собрание преклонилось до земли.
— Дело в том, государь, — снова заговорил верховный жрец, — что еврей по имени Элиазар, человек богатый и влиятельный, находился в отсутствии два года и по возвращении поселился в доме, смежном с одним из твоих виноградников. Он внушил рабочим, что мы их угнетаем, и подтолкнул твоих служителей к бунту. Во время этого возмущения их надзиратель, добросовестный слуга царя из хорошей египетской семьи, был убит, а виноградник почти истреблен. Эти события произошли шесть месяцев тому назад, и око царево, благородный Аамес, арестовавший виновных, после строгого следствия приговорил одних к работе в рудниках, других к наказанию палками. Что же касается Элиазара, то его приговорили удавить, коварный язык его вырвать и бросить на съедение воронам, а труп повесить. Казнь должна была состояться шесть дней тому назад, но Элиазара в темнице нашли мертвым. Тело его поволокли на место казни и хотели вырвать язык, но зубы мертвеца были так крепко стиснуты, что разжать их, не раздробив челюстей, оказалось невозможным. Кроме того, начиналась буря, и распорядители приказали повесить его за ноги. К вечеру буря так усилилась, что виселица, поставленная неподалеку от реки, повалилась на землю, и многие свидетели с трепетом увидели, как нечистый труп скатился в священные воды Нила и был унесен его бурными волнами. Это событие было предвестником другого, еще более прискорбного. Нынешней ночью нас пробудили страшные крики, раздававшиеся из залы, где спят девицы, посвященные служению богине. Вскоре весь храм был на ногах, и когда во главе почетнейших жрецов я вошел в женскую опочивальню, то увидел плачевное зрелище. Некоторые девицы лежали в обмороке, другие прятались по углам, третьи, ломая руки, бегали вокруг одра, на котором лежало неподвижное, окоченевшее тело Снефру, прекраснейшей из дев, служащих Изиде. На шее у нее была рана, похожая на укус. Тщетно мы старались успокоить потрясенных жриц, долго раздавались их отчаянные вопли. Наконец одна из юных дев объяснила мне, что Элиазар внезапно появился между ними и, бросившись на Снефру, укусил ее за горло. Девица эта знала Элиазара, так как до его отъезда из Таниса встречалась с ним в доме отца Снефру. Последняя питала преступную страсть к прекрасному семиту, и отец ее, опасаясь, что боги покарают его дочь за любовь к нечистому человеку, отдал ее в храм служению богине.
В продолжение этого рассказа фараон побледнел, на челе его выступил пот.
— Но если злодея видели, то почему же его не схватили? — спросил он.
— Да, его видели, — отвечал верховный жрец, — но никто из нас не мог его схватить, потому что он исчез, проникнув сквозь стену, как призрак.
— Советовались ли вы с богами о том, что повелят они сделать в этих ужасных обстоятельствах?
— Да, и нам повелено искать труп окаянного. Если он найдется, боги откроют мне одному, что должно с ним совершить. Мы пришли к тебе, великий государь, с просьбою о помощи: одолжи нам лодок и воинов. Люди баграми и шестами будут обыскивать Нил, а мы в то время будем сопровождать их со священными песнопениями.
— Быть по сему, — сказал царь, вставая с места. — Я сам со своей свитой присоединюсь к вам, в эту ночь весь Египет будет искать в оскверненных водах священной реки труп проклятого кровопийцы.
Все собрание — просители и народ, толпившийся у входа, — огласило дворец криками одобрения этого мудрого решения.
Два часа спустя, отбыв свою дневную службу, я стал на колесницу и поехал домой. Отец мой, человек богатый и уважаемый, занимал должность надзирателя царских конюшен. По своим служебным обязанностям он должен был всюду следовать за фараоном, но так как в Танисе у него был прекрасный дом, а в окрестностях значительное имение, то он взял с собой в этот город мою мать и сестру.
Утомленный дворцовой службой, заставлявшей меня часами стоять неподвижно, как статуя, в своих доспехах, я хотел пройти в свою комнату, но наш привратник уведомил меня, что моя мать присылала к нему служанку передать мне, чтобы я пришел к ней, как только возвращусь домой. Я отправился в залу, где моя мать в легком белом одеянии лежала на кушетке, наслаждаясь прохладой, которую навевали на нее опахалами две негритянки. В нескольких шагах от нее сидела на табурете моя сестра Ильзирис и смотрелась в круглое металлическое зеркало, которое держала перед ней девочка-невольница. Ильзирис примеряла различные головные украшения из золота и дорогих камней, поочередно вынимая их из шкатулки и прикладывая к своим прекрасным черным волосам. На обширной террасе, уставленной цветами и редкими растениями, у стола с закусками и прохладительными напитками сидел мой отец и внимательно просматривал длинный свиток папируса со счетами своего управляющего.
Увидав меня, мать и сестра воскликнули в один голос:
— Ах, Нехо, вот и ты наконец!
— Мы ждали тебя с нетерпением, — прибавила Ильзирис, бросив вещи в шкатулку и отклоняя зеркало, — ты должен знать всю правду относительно странных слухов, которые ходят по городу, что…
— Да дай же ему сесть и перевести дух, — перебила мать, усаживая меня на стуле возле кушетки и с нежностью гладя меня по щеке. — Ментухотеп, брось, пожалуйста, свои скучные счета и иди слушать, что будет рассказывать наш Нехо. Никто лучше его не может знать об этом деле, так как он слышал все распоряжения прямо из уст фараона.
Отец мой встал с улыбкой и, потрепав меня по плечу, сказал:
— Мать твоя имеет очень высокое мнение о твоем положении при дворе, сынок. Можешь ли ты объяснить мне причину странного приказа обыскивать Нил этой ночью, который глашатаи объявляют на всех перекрестках?
— О, — отвечал я, — причина этого повеления способна привести в ужас кого угодно…
— Что, что такое? Война, нашествие неприятеля или мор? — спрашивали испуганные женщины.
— Ничего подобного, речь идет об Элиазаре, гнусном еврейском заговорщике, которого казнили несколько дней тому назад. Сделавшись за свои преступления нечистым демоном-вампиром, он проник прошлой ночью в опочивальню жриц Изиды, и красавица Снефру пала жертвой отвратительного привидения… Я слышал это из уст самого верховного жреца.