Вообще-то, Диану тяготила сама необходимость ложиться в постель с этим мужланом. Сколько ни воспитывай, сколько ни обучай, если природой не заложены галантность и умение быть потрясающим любовником, это не вобьешь. Небось короля Франциска никто не обучал нравиться дамам и быть потрясающим любовником. И почему Генрих не в отца? Она вдруг усмехнулась: будь сын в отца, никто не просил бы учить его манерам.
Генрих рослый, крепкий, даже красивый, но как был дуралеем, так и остался. Только раньше был дурнем скромным и нелюдимым, а теперь, особенно после военного похода, стал просто оболтусом. Развлечения молодой компании придворных бездельников, возглавляемых самим Генрихом, частенько оказывались далеки не только от правил поведения при дворе, но и вообще разума. Безрассудные сорванцы иногда вытворяли такое, за что других могли серьезно наказать. Забава самого Генриха недавно едва не привела к гибели его пажа. Компания развлекалась привычным сталкиванием друг друга в воду с высокого берега, желательно вместе с конем. Паж Генриха упал неудачно, если бы ему не пришли на помощь, бедолагу можно было бы отпевать.
Стоило этой развеселой компании показаться на улицах города, добропорядочные горожане спешили запереть свои дома, а то и лавки, чтобы не пострадать от их выходок. Пока сходило с рук.
Удивительно, но перевоспитанный Дианой Генрих становился не образцовым придворным кавалером, а образцовым придворным шутом или балагуром. Это все меньше нравилось королю, хотя Франциск прекрасно видел, что Диана вовсе не тому учит его среднего сына. Отцу оставалось надеяться, что, будучи дофином, Генрих хоть чуть поумнеет и станет серьезней. Пока же новый дофин словно наверстывал упущенное за годы скромного поведения.
Первой мыслью красавицы было отправиться к королю Франциску и сказать, что ее миссия явно завершена, Генрих вырос, вполне осознал себя и вообще женат. К тому же теперь он дофин, негоже дофину иметь наставницу, да и в чем наставлять, если он уже сам все умеет. Красавица даже приказала камеристке подать роскошное, расшитое черным жемчугом платье, чтобы именно его надеть для визита к королю. Но в этот момент ее отвлекли, а чуть позже оказалось, что короля нет во дворце.
«Хорошо, я пойду завтра!» – решила Диана.
Она сидела в глубоком кресле, пытаясь читать, но книга была открыта на одной странице уже больше получаса, а глаза устремлены вовсе не на буквы на строчках, а куда-то вдаль. Король Франциск вынудил ее принять наставничество над своим средним сыном, намереваясь женить того. Генриха действительно следовало превратить из мрачноватого тихони в светского юношу. Диане это удалось, но он как-то слишком быстро пошел дальше, чем рассчитывала наставница. Когда Франциск сделал такое предложение, Диана возмутилась, но вынуждена была сдержаться. Неужели она больше ни на что не годится, кроме того, чтобы воспитывать королевских отпрысков?! Конечно, это было оскорбительно, но прекрасная Диана сумела выйти победительницей, на глазах у всех она превратила подростка в красивого юношу, влюбленного в нее по уши.
И следующий этап – сделать его дофином – тоже удался. В смерти Франциска-младшего обвинили кого угодно, только не ее. Диане удалось заронить сомнение даже у самого Генриха, тот стал подозревать свою супругу. Откровенно подозревал и король, ведь больше всего выгод от смерти старшего брата Генриха получали именно сам Генрих и Екатерина. Но Генрих так любил брата, что в его причастность не поверил никто, а вот флорентийка… Диана, освободив место для Генриха, одновременно нанесла сильнейший удар по Екатерине. Оставалось только заставить короля развести сына с неугодной флорентийкой, а уж сделать так, чтобы он не женился ни на ком другом, кроме самой мадам де Брезе…
Но это были далекие планы… А в ближних она становилась фавориткой дофина и приобретала при дворе вес немногим меньший, чем эта противная Анна д’Этамп! Хорошо, что дурень Генрих так восхищается платонической любовью из рыцарских романов, а его супруга столь глупа и нерешительна.
И вдруг этот самый дурень, которому она освободила место дофина, вместо того, чтобы припасть к ее ногам и униженно молить о любви, как делал до сих пор, просто наставил ей рога, сделав посмешищем всего двора! Замечательно – изнасиловать сестру конюха и потом признаться, что дитя, которого та носит под сердцем, – его! Куда смотрел Анн де Монморанси, которому Диана поручила мальчишку?!
Легок на помине, от Монморанси принесли письмо. Со злостью сломав печать, Диана пробежала глазами строчки и сразу бросила лист в огонь, никто не должен даже случайно увидеть написанное. Верный ей коннетабль отвечал на неосторожно выплеснутые в ее письме обвинения в недогляде и неумении скрыть нужную информацию от двора.
Удивительно, но Монморанси признавался, что сам герцог действительно хотел бы скрыть, но коннетабль сделал все достоянием гласности. «Мадам, наличие у Генриха ребенка, пусть и от деревенской девки, говорит о том, что он способен к деторождению…» Дурак, кто бы сомневался! Откуда Монморанси знать, что Екатерина не рожала из-за того, что Диана поила Генриха кое-чем именно для отсутствия детей. Красавице вовсе ни к чему были сопливые отпрыски у ее воспитанника и счастливая в материнстве флорентийка! Открыть такое даже верному коннетаблю Диана не могла: сегодня он верный, а завтра… Многие годы при дворе приучили красавицу доверять только самой себе.
Но в письме Монморанси имелось и рациональное зерно: действительно, после рождения у Генриха внебрачного ребенка флорентийка вовсе выйдет из доверия короля. Оставалось только снова привлечь к себе поближе Генриха и добавлять в его вино нужные капельки. Диана вздохнула: придется выполнить совет Монморанси и все же стать любовницей этого верзилы!
А еще предстояло понять, как можно пережить такое унижение. Она словно побывала в положении самой флорентийки, но ни малейшего сочувствия к жене Генриха у Дианы это не вызвало. Почему она должна жалеть флорентийку? Но что делать самой?
И вдруг ее осенило: двор с вожделением ждет, что она обидится на Генриха, порвет с ним, удалится в свое имение… Не дождетесь! Диану нельзя просто так утопить, к радости фаворитки короля, тем более когда ее стараниями Генрих стал дофином! Она фаворитка дофина и поступит так, как никто не ждет!
Диана решила… взять будущего ребенка себе на воспитание! Генрих этим будет окончательно привязан к ней, а двор потрясен настолько, что забудет сплетни об измене дофина и будет помнить только о благородстве его наставницы!
От неожиданного решения у Дианы поднялось настроение. Она уже видела, как воспитает сына Генриха таким, каким не смог стать его отец, и женит его на… ну, неважно на ком, найдется особа королевской крови.
У итальянки Филиппы родилась дочь. Мать девочки не была сумасбродкой, способной лечь в постель с кем угодно, даже с дофином, родив девочку, она ушла в монастырь. К величайшему изумлению двора, малышку действительно забрала к себе мадам де Брезе и назвала… Дианой! Двор получил новый повод для сплетен, а Екатерина – для слез. Теперь всем было ясно, что в отсутствии детей в их с Генрихом браке виновата она. Но как объяснить, что дофин просто не бывает в ее спальне, а если это и происходит, то только для того, чтобы пожелать доброго утра.