— Это ты потерпевшей потом расскажешь, — вздохнул следователь. — Как она в заявлении написала, так и говорю.
— Может, не знахарь, а урка какой-нибудь? — предположил Дикулин.
— Колдун. Точно колдун. Я ваши дела завсегда сразу узнаю. То золото-бриллианты сквозь стену уйдут, то вдруг десять свидетелей видят, как их из окна вытаскивают, да еще паспорт похитителя на улице подбирают, то потом ни одной собаки с показаниями не найти, и потерпевших нет, только вещдоки. Вот скажи, какого хрена больной бабке захотелось участкового письменно уведомить, что она кошку с нефритовыми глазами у соседа видела? Причем аккурат через час после того, как потерпевшая заявление о краже принесла?
— Может, совпадение? — пожал плечами Алексей.
— Ага, — кивнул Нефедов. — А спорим на два пива, что у бабки склероз, и она уже забыла, что писала и когда? Первый раз, что ли? Еще ни одного дела до суда не довел…
— Але, мужики, — придвинулся к ним капитан, — мы будем лясы точить или клиента брать?
Могучая фигура в бронежилете, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, заслонила половину неба, и Леша Дикулин сразу почувствовал себя маленьким и уязвимым. Хотя недоростком никогда не считался. Впрочем, если зеленоглазый, коротко стриженный Алексей с едва наметившимися усиками, носом картошкой и узкими, словно выщипанными бровями смотрелся рядом с омоновцем поджарым русоволосым подростком, то лысый, розовощекий, упитанный сорокалетний Нефедов выглядел просто колобок-колобком.
— Брать станем, — буркнул следователь, откатываясь чуть в сторонку.
— А ты, видать, тот самый консультант, коего ждали? — Капитан наклонил голову, разглядывая Алексея сверху вниз, как жираф — прыгающего у копыт воробья. — Чего скажешь, консультант?
— Если есть задний выход, — Дикулин повернул голову к бревенчатому дому, — то его лучше подпереть чем тяжелым или клином подбить. Надеюсь, он закрыт? За ним присматривают?
— Угу, — коротко буркнул омоновец.
— Значит, входить будем отсюда, а с той стороны бойцы пусть просто следят, чтобы дверь и окна не отворялись. Если попытаются открыть, стреляйте по стеклам.
— Коли грохнут кого, отвечать кто будет?
— А он и ответит, — дружелюбно похлопал Алексея по плечу следователь. — Для чего еще нужны консультанты?
— Добре, — кивнул капитан и, натягивая на лицо маску, двинулся к растущему вдоль изгороди барбарису.
— Если у твоего знахаря нет оружия, это будет выглядеть смешно… — пробормотал Сергей Леонидович. — Десять автоматчиков против какого-нибудь старого хрыча.
— Да не мой он! — не выдержал Дикулин. — Не мой, а ваш! Это вы меня из дома выдернули с середины сеанса!
— За такие сеансы тебя лет триста назад быстро бы на костре поджарили.
— Это был просто массаж!
— Ага… Видали мы таких массажистов. Дай только бабу полапать на халяву.
Леша хотел возразить, что работает отнюдь не «на халяву», а за вполне приличные деньги, но вдруг увидел, как под самой стеной дома крадутся ребята в «брониках» с автоматами в руках. Он и заметить не успел, каким образом те просочились сквозь густой барбарис и высокий штакетник. Прижимаясь к стене, они сбоку поднялись на крыльцо, остановились по сторонам от двери.
— Внимание, гражданин Петр, — громко прокашлялся мегафон на крыше автобуса. — Гражданин Петр, говорит участковый пятнадцатого участка Красносельского района. Мы знаем, что вы в доме. Предлагаем вам добровольно выйти и сдаться милиции…
С последними словами самый рослый из омоновцев — похоже, именно капитан — отделился от стены, встал перед дверью, быстрым ударом ноги вышиб створку и отпрянул в сторону.
Алексей замер, вглядываясь в темноту за порогом…
Ничего… Совсем ничего…
Омоновцы, выставив вперед автоматы, медленно двинулись внутрь. Дикулин, оглянувшись на следователя, подошел к калитке, запустил за нее руку, оттянул задвижку и направился по выложенной красным кирпичом дорожке к крыльцу.
В доме пахло сеном: мятой, чабрецом, пересохшей осокой и полынью, — и все это Алексею очень не понравилось. Когда в подозрительных местах воняло гнилью и перегаром, он чувствовал себя намного спокойнее. Даже настоящим деревенским знахаркам, собирающим всевозможные травы и варящим целебные настои и зелья, никогда не удавалось выветрить из своих избушек запах обычного человеческого жилья. Ароматы трав смешивались там с благоуханиями борща, мяса, чеснока и лука. А здесь…
Не может человек не пить и не есть, не может он обходиться без пива или хотя бы кофе. Однако воздух здесь был абсолютно сухим, словно этот дом построили исключительно в качестве сушилки, словно в нем никогда не топили плиту, не кипятили чайник. Никогда не сушили белье и не промачивали обуви. Очень странно. Для человека…
Дикулин выждал с десяток секунд в прихожей, давая глазам возможность привыкнуть в темноте, потом шагнул в комнату, которая показалась залитой ярким светом.
Большой стол, закрытый белой скатертью с нитяными кисточками, череп барана на стене с подвешенными на рога травяными метелками, черная кошка на подоконнике, старое зеркало с облупившейся амальгамой и, опять же, парой мочалок по углам. Рядом с люстрой прицеплен китайский «голос ветра» с красными кисточками. Кресло за столом — кисточки на подлокотниках, прочный вычурный стул из красного дерева — на сиденье подушка с точно таким же украшением.
— Метелочник… — негромко пробормотал Алексей.
— Что? — нервно дернулся замерший у окна капитан.
— Метелочник, — пожал плечами Дикулин. — Есть такое течение в современном знахарстве. Они верят, что загрязненная энергия стекает с предметов по матерчатым кисточкам вниз, и таким образом все подвергается самоочищению. Пожалуй, правильнее их назвать экстрасенсами, да только язык поломается склонять… — Леша внезапно ощутил чью-то бесшумную усмешку и настороженно замер, медленно поворачивая голову.
Комната… Большая, светлая, почти пустая комната, в которой негде спрятаться…
Послышался грохот, из двери напротив возник запыхавшийся омоновец:
— На чердаке никого нет, командир. И в кладовке.
— И в дровяной пристройке тоже, — появился еще один. — Будем полы поднимать?
— Подождите… — вскинул руку Алексей.
— Ну что, массажист? — ввалился в комнату Сергей Леонидович, и помещение вмиг перестало казаться большим. Но все-таки тут по-прежнему оставалось немало свободного места.
— Помолчите секунду… — Дикулин достал с поясной сумки скляночку из-под нафтизина, выдернул бумажную пробку, высыпал на ладонь немного сероватого порошка. — Сидишь ты, чертище, прочь лицом от своей избищи. Поди ты, чертище, к людям в пепелище, поселись, чертище, сюда в избище… — Плавно поворачиваясь по часовой стрелке, Дикулин сдул с ладони порошок, и в этот момент словно марево дрогнуло перед зеркалом, и там из ничего вдруг проявился скуластый седоволосый мужчина в полосатом махровом халате.