— О Аллах, сохрани нас от бед! — воскликнули все трое, вскинув ладони к небу.
Шестидесятитрехлетний Садриддин Айни, благодаря своему возрасту имевший право разговаривать с мудрецами на равных, взял книгу, надел очки, внимательно просмотрел ее и поднял глаза на стариков:
— Уважаемый, вы верите в эту книгу?
— Как же иначе, — кивнул тот, — ведь она начинается именем Аллаха!
— А что за книга это, вы знаете?
— Важная мусульманская книга, начинающаяся именем Аллаха и оберегающая народ от бедствий, — степенно ответил старец.
— Эта книга, написанная на фарси, всего-навсего «Джангнома», — вежливо улыбнулся Айни. — Книга о битвах и поединках, сборник сказок о вымышленных героях.
Книгу взял в руки Кары-Ниязов, внимательно пролистал и в знак согласия кивнул. Затем ее ухватил протиснувшийся вперед кинооператор. Впрочем, он начал перелистывать страницы не от начала книги, как положено, а по-европейски, слева направо, и все поняли, что языка фарси молодой человек все равно не знает.
— Мы не совершаем святотатства, уважаемые, — кивнул старикам Айни, возвращая книгу, — мы пытаемся познать наше прошлое, что очень важно для нашего народа, для вас и ваших детей.
— Вы называете сказками мудрость предков и готовы накликать страшную беду на свой народ ради пустого любопытства, — покачал головой старик. — Остановитесь, пока не поздно. Заклинаю вас именем Аллаха и могилами ваших отцов.
— Мы всего лишь осмотрим могилу, восстановим облик похороненного здесь тимурида и вернем все на место со всем уважением, — вмешался Семенов. — Покойный не потерпит никакого ущерба и позора.
— Горе, горе стучится в двери домов наших, — вновь покачал головой старик, перехватил книгу под мышку и, отвернувшись, направился прочь. Оба его спутника двинулись следом.
Члены комиссии зашагали в другую сторону, и только Каюмов с камерой в руках попытался нагнать старцев, надеясь сделать несколько интересных кадров. Но когда вслед за стариками он повернул за угол мавзолея, то увидел лишь пустую улицу, по которой ветер сметал желтую горячую пыль.
* * *
На следующее утро в мавзолее оказалось тесно и душно от множества работающих людей и поднятой ими вековой пыли. Члены комиссии стояли в стороне, наблюдая, как рабочие в светлых, словно выцветших, гимнастерках трудятся вокруг усыпальницы. Крышка прилегала к основанию чрезвычайно плотно, а потому пришлось довольно долго искать хоть маленькую щелочку, к которой можно приложить острие топора. Наконец место было выбрано. Бригадир самолично размахнулся кувалдой. Удар, другой — и внезапно крышка с легким хлопком приподнялась сразу на полсантиметра, выпустив наружу легкое, словно пыльное, облачко, быстро растворившееся в воздухе. Его никто даже не заметил, поскольку общее внимание было приковано к самой гробнице.
В открывшуюся щель, примерно в полуметре от первого топора, был вставлен второй и парой несильных ударов загнан внутрь. Рабочие нажали на топорища, приподнимая крышку усыпальницы, немедленно завели ломы. Десять человек, взявшись за края плиты, поднатужились, сняли ее, осторожно отнесли в сторону, опустили на деревянные козлы и облегченно перевели дух.
Вперед вышел Герасимов, склонился над костными останками, быстро и уверенно прощупывая их пальцами. Все затаили дыхание. Минута, другая, третья…
— Ну что, останки сохранились хорошо, их явно никто не тревожил, — наконец выпрямился антрополог. — Предварительно можно сказать, что останки, скорее всего, принадлежат уроженцу Средней Азии, знатному человеку, который умер в глубокой старости. Имеется хорошо заметное повреждение коленного сустава. Согласно перечисленным признакам и на основании имеющихся у нас сведений, я предполагаю, что это останки эмира Тимура.
— Да, это так! — не выдержав, радостно воскликнул по-таджикски Садриддин Айни. — Я был прав, это Хромец.
Он не знал, что в эти самые секунды в тысячах километрах на запад рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер, с силой потерев виски, поднял взгляд на застывшего перед ним Германа Геринга.
— Рано или поздно это придется делать все равно, мой друг. Но столь благоприятных обстоятельств не сложится, скорее всего, больше никогда. Русские затеяли перевооружение, а мы полностью отмобилизовали и вооружили вермахт, на восточном направлении собрано три с половиной миллиона солдат, новейшие танки и самолеты. Звезды выстроились в благоприятную позицию, руны предсказывают полную победу через два месяца. Завтра наступает праздник солнцестояния. Если и начинать, то именно сейчас. Я верю в отвагу и мужество немецкого солдата, в самоотверженность народа Германии. Поднимайте люфтваффе в небо, Герман. Именно вам я предоставляю право нанести первый удар по русскому медведю. Поднимайте свои самолеты, Герман, отдавайте приказ. Мы начинаем войну.
* * *
Москва, Большая Академическая улица,
22 сентября 1995 года. 11:10
Пустынник развалился в кресле и, поглаживая шарообразную пробку графина, задумчиво созерцал Марину, застывшую в бигудях, с одной рукой в кармане халата и указующим на потолок пальцем другой — в той самой позе, в какой ее остановило парализующее заклятие мага, которому надоело слушать постоянный зудеж.
— Испанец, иди сюда, — наконец хлопнул он в ладоши. — Похоже, общаться с тобой мне становится интереснее.
В платяном шкафу послышалось шевеление, побрякивание меча, который никто так и не удосужился выдернуть из груди покойника; скрипнула дверца, и на ковер ступила сочащаяся гнилью нога. Пустынник поморщился, но ничего не сказал — когда имеешь дело с мертвецами, приходится мириться с некоторыми побочными неприятностями.
— Ну что, друг мой… Сегодня вечером, я думаю, Луку ждет один очень неприятный сюрприз. Однако остаются еще двое твоих и Изекилевых знакомцев. Что бы нам такого веселого придумать на их счет? Кипара… Кипара, значит, развлекается преподаванием на факультете восточных языков и изучением сибирского шаманизма? Хорошая тема для колдуна, который хочет повысить свою квалификацию… Почему бы нам не устроить ему маленький экзамен, Испанец? Сибирских шаманов он, может, и изучил, но вот что знает он о болотных духах ацтеков? Ребята здорово прониклись водяными демонами горячих гейзеров. Правда, нам понадобится дохлая крыса, болотный мох и торфяная вода, но это добро мы уж как-нибудь добудем. Ты ведь не откажешься отнести посылку нашему другу?
Мертвец тупо смотрел прямо перед собой, никак не реагируя на шутку хозяина.
— Ладно, — кивнул маг, — подумай над этим вопросом. А я подумаю над Готиком. Это тип уже опытный, его на крашеную бусинку не купишь. Почитай, шесть веков в мире крутится. И это только то, что я знаю. У него есть защита от любых напастей, постороннего под свою крышу он не пустит. Даже для обычного разговора. Сделать ему ловушку на дороге? Нет, почует. Без хорошего нюха он бы так долго не протянул. Жилище тоже должно быть под прикрытием. Обитает он тут долго — такую стену наверняка успел наколдовать, атомной бомбой не пробить. А у меня заклинаний такой мощности в запасе нет. Тут нужен инструмент тонкий и действенный, как игла шприца. Одна капля цианида — но точно в сердце. Но с цианидом к нему сквозь защиту не пробиться — заговоренная дальняя аура заблокирует, отведет, запутает, приблизиться не даст. Я и сам похожую защиту выстраивать умею, а Готик — волк старый, оборону держать научился…