Как она могла настолько увязнуть в этом болоте?

– Но я увижу вас сегодня вечером на приеме у Лансингов, сэр Ричард? – спросила она.

– Если вы там будете, мисс Мартин, я безусловно приеду.

– В таком случае я оставлю за вами первый вальс.

Внезапная улыбка Толливера словно осветила весь зал. Элизу даже слегка напугала столь бурная радость.

– А вы, мистер Бонд? – спросила мисс Толливер. – Вы будете сегодня у Лансингов? Могу ли я записать за вами танец в моей бальной карточке?

Элиза почувствовала, как напряглась под ее пальцами рука Джаспера. Но он промолчал – просто не нашел ответа, не желая признаваться перед другими в своем неумении, как признался ей.

– Мистер Бонд вчера слегка пострадал, – солгала она. – Его лошадь повела себя недостойно и отдавила ему ногу. Ходить он может, но танцы пока придется ненадолго отложить.

– О, какая жалость! – Мисс Толливер и в самом деле выглядела удрученной. – Надеюсь, вы быстро поправитесь, мистер Бонд.

Джаспер кивнул и, попрощавшись с Толливерами, увел Элизу с такой поспешностью, что те двое наверняка догадались о ее лжи. Остановился он только в дальнем углу зала, где уставился на первую попавшуюся картину.

– Вы отдали Толливеру мой танец! – заявил он, не сводя глаз с живописного полотна и постукивая по полу носком сапога.

– Но вы же не танцуете, – смущенно ответила Элиза.

– Минуту назад вы интересовались, желаю ли я близости с вами, и тут же у меня на глазах делаете авансы другому!

Потрясенная Элиза вытаращила глаза на картину, на которую Бонд выплеснул свой гнев, и попыталась как-то привести в порядок мысли.

– Это вовсе не авансы, – осторожно произнесла она, тоже уставившись на полотно. – Я просто ему посочувствовала. Его слишком расстроило то, что я для этой прогулки предпочла вас.

– Вам понятны его чувства, но не мои. – Джаспер посмотрел на нее, саркастически вскинув брови. – Можете объяснить, почему это так?

– Вы явно понравились мисс Толливер, а она хороша собой и обаятельна. И я впервые заметила ее красоту, хотя была с ней знакома и раньше. – (Джаспер застыл.) – Сэр Ричард должен был почувствовать то же самое в отношении вас, – продолжила Элиза. – Разве может он выдержать сравнение с вами? Могу поклясться, в мире вообще нет никого подобного вам. Предложить танец – самое меньшее из того, что я могла сделать для человека, самолюбию которого только что был нанесен сокрушительный удар.

Некоторое время лицо Джаспера абсолютно ничего не выражало.

– А вам не показалось, – произнес он после мучительно долгой паузы, – что этот зал сейчас едва не рухнул?

Глава 5

Элиза окинула взглядом потолок, проверяя, есть ли основания для подобных опасений. От прилива нежности у Джаспера потеплело на сердце, и он не стал ничего объяснять.

Девушка снова повернулась к нему:

– По виду леди Коллингсворт не скажешь, будто она встревожена.

– Ах, Элиза, – пробормотал Джаспер, охваченный добродушным весельем. – Линд говорил, что с вами я скоро сойду с ума, и он был прав, как всегда.

Хорошенькие губки Элизы крепко сжались.

– Знаете, мне начинает казаться, что я сама теряю рассудок, – ворчливо произнесла она. – Сегодня я с самого утра ничегошеньки не понимаю.

Ее растерянность Джаспер нашел пикантной и очаровательной. Он хотел бы ответить ей мягко и нежно, но этого он не умел. И слово «близость», избранное ею, уже казалось ему самым подходящим. Желание сжигало его на медленном огне, кровь кипела, терпение подходило к концу. Если бы они были одни, он мог бы овладеть ею прямо сейчас, чтобы достичь полного сближения… Войти в нее так глубоко, чтобы у нее не осталось сомнений: это не имеет никакого отношения к затеянному ими спектаклю для светской публики.

Джаспер повел плечами, пытаясь избавиться от нараставшего напряжения. Для разговоров об интимной близости обстановка была неподходящей. Да и какие подобрать слова, чтобы они не показались ей слишком грубыми, а его страсть – слишком пугающей? И хочет ли близости она сама? Ее тело, несомненно, желало его. Видя, как тает Элиза от его прикосновения в ландо, он испытал самые яркие эротические переживания в своей жизни. Но тогда она, вся во власти ощущений, не была способна рассуждать. А он хотел, чтобы она приняла решение отдаться ему совершенно осознанно.

Но пока что во взгляде ее отражались растерянность и настороженность.

Джасперу хотелось двигаться, и он повел Элизу дальше. А ведь она повергла его в это состояние одними лишь словами! Не взглядом или прикосновением, а просто парой безыскусных слов, продиктованных невинностью.

– Я хочу, чтобы вы научили меня танцевать, – заявил он.

– В самом деле? – откликнулась она с восторгом, который чрезвычайно его порадовал.

– Лишь так вы сможете вознаградить меня за то, что отдали мой танец другому.

А еще это был неплохой способ проводить с ней больше времени.

– Но должна вас предупредить, – улыбка Элизы стала задумчивой, – что я не слишком хороший учитель. Мне не хватает терпения.

– Я быстро учусь, – заверил Джаспер, намереваясь возместить ей все потраченные усилия.

– Что ж, очень хорошо. Надеюсь, у нас получится.

Снова обратив взор к картинам, Джаспер, к собственному удивлению, вдруг понял, что выставка ему действительно очень нравится. К тому же он никогда не жаловал толпу, а зал был почти полон, стоял ровный гул множества голосов. Джаспер чувствовал себя дворняжкой, затесавшейся в стаю чистопородных собак, хотя общество Элизы создавало у него ощущение, что он вправе здесь находиться. Или, на крайний случай, вправе желать этого.

– Что вам особенно понравилось? – спросила Элиза.

– Думаю, вот это. – Джаспер показал на изображение мчащейся галопом лошади. – Я просто чувствую дуновение ветра, когда смотрю на нее.

– А мне нравится это полотно. – Элиза увлекла Джаспера вперед, к картине с танцующей нимфой, окутанной облаком развевающихся волос и лент. – Очень искусно написано, это уже не просто картина. Создается впечатление, что нимфа вот-вот сойдет с холста… Я в восторге!

– Я рад, что вы пришли сюда со мной, а не с Толливером!

– Я тоже рада. – Элиза сжала его руку.

Они неторопливо двинулись дальше, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы рассмотреть получше ту или иную из работ, висевших на уходящих ввысь стенах.

Это продолжалось около часа, как вдруг Элиза сказала:

– Вы меня извините, если я оставлю вас в одиночестве на несколько минут?

– Разве что на несколько, – ответил Джаспер, преодолев искушение сказать «нет».

Элиза пошла прочь. Джаспер ожидал, что она заговорит с кем-нибудь из знакомых или подойдет ненадолго к леди Коллингсворт, но вместо того Элиза вообще покинула зал. Джаспер двинулся следом, желая не терять ее из виду: мало ли что?