– Откуда же мне знать, ваше величество. Она – первый и, надеюсь, последний киборг, которого мне выпало несчастье встретить на своем пути. Не понимаю, зачем их вообще делают. Опасные, гордые создания – задирают нос, будто думают, что они лучше других. Будто им полагается особое отношение за их… странности. А на самом деле только тянут соки из трудового народа.

Чувствуя, как воротник рубашки впивается в шею, Кай кашлянул.

– Ясно. То есть, вы хотите сказать, у вас есть доказательства, что Зола была в районе карантина? И… еще вы упомянули что-то зловещее?

– Да, ваше величество. Если вы будете так любезны проверить мою ID-страницу, то найдете там очень интересное видео.

Кай снял с пояса портскрин, не переставая думать о ролике из карантина, и вызвал страницу Адри. Запись – плохого качества и с эмблемой полицейских андроидов Содружества – обнаружилась на самом верху.

– Что это?

– Когда Зола не ответила на мои вызовы, я решила, что она собирается сбежать из страны, и воспользовалась своим правом вернуть ее силой. Это запись того, как ее нашли.

Затаив дыхание, Кай включил видео. Оно было снято с хувера, который навис над пыльной улицей, окруженной заброшенными складами. И на нем была очень сердитая Зола. Тяжело дыша, она подняла сжатый кулак.

– Я его не крала! Он принадлежит ее семье, а не вам и не кому-нибудь еще!

Картинка задрожала – хувер приземлился, и андроид приблизился к ней.

Набычившись, Зола шагнула назад.

– Я не сделала ничего плохого. Тот медроид на меня напал. Я просто защищалась.

Кай, застыв, смотрел, как андроид монотонно бубнит о правах ее опекуна и об Акте о защите киборгов, пока наконец Зола не соглашается пойти с ним. Видео закончилось.

Понадобилось всего каких-то четыре секунды, чтобы вызвать на экран запись с девушкой и медроидом в карантине, и Кай, стиснув портскрин пальцами, сложил в голове кусочки пазла. В сотый раз за неделю он почувствовал себя идиотом.

Логично предположить, что это была Зола. Конечно, Зола. Всего немногим ранее он отдал антидот доктору Эрланду – прямо у нее на глазах. Эрланд, видимо, отдал его ей, а она – Чан Сунто. И хоть на видео лица не разглядеть, но мешковатые штаны и растрепанный хвост на голове говорили сами за себя.

Сглотнув, он выключил запись и снова повесил порт на пояс.

– О чем она? Что такое она не крала, что принадлежит ее семье?

Адри твердо сжала губы, отчего рядом залегли глубокие морщины.

– Это и вправду принадлежало ее семье – тем, кто с уважением отнесся бы к памяти покойной. А Зола, чтобы получить это, осквернила нечто, что было для меня дороже жизни.

– Что?!

– Не прошло и нескольких минут с момента смерти моей дочери, как она украла ее чип личности. – Адри накрыла ладонью затянутый в шелковое платье живот. – При одной мысли об этом становится дурно, но тут нет ничего неожиданного. Зола всегда завидовала моим дочкам и всегда была скверной девчонкой. Раньше я не подумала бы, что она опустится до такого, но теперь, узнав ее истинную суть, даже не удивляюсь. Она должна быть поймана и наказана за все, что натворила.

Игнорируя ее ядовитый тон, Кай попытался сопоставить обвинения Адри со своими собственными впечатлениями. Вспомнил, как они с Золой встретились у лифта, какая печаль плескалась в ее глазах, когда она говорила об умирающей сестре. Как попросила Кая оставить для малышки танец, если та вдруг каким-то чудом исцелится.

Неужели вся его память о Золе – сплошные чары лунатиков? Что он вообще о ней знает?

– Вы уверены?

– В новостях сказали, что на андроидов напали со скальпелем, а всего за несколько секунд до того я получила сообщение, что моя дочка… она… – У Адри задрожал подбородок, костяшки лежавших на коленях рук побелели. – И я легко могу представить, что она захочет вставить личность Пионы в свою нечеловеческую голову. – Женщина скривилась. – Об этом и подумать страшно, но это вполне на нее похоже.

– И вы считаете, чип может быть еще при ней?

– Не знаю, ваше величество. Но это возможно.

Кай кивнул и вскочил на ноги. Адри и Перл вытаращились на него, потеряв дар речи, а потом тоже поспешно поднялись.

– Спасибо, что довели это до моего сведения, Линь-цзе. Я немедленно установлю слежку за чипом. Если он у нее, мы ее найдем.

Уже произнося эти слова, он понял, что молит звезды, чтобы Линь Адри ошиблась. Чтобы Зола не брала чипа. Но это было глупое, ребяческое желание. Ее нужно найти, и у них оставался лишь один день. И не было никакого желания выяснять, что сделает Левана, если он не справится.

– Спасибо, ваше величество. Я лишь хочу быть уверена, что память моей дочери не будет осквернена только потому, что когда-то я по доброте душевной приняла эту ужасную девчонку в свою семью.

– Спасибо, – начал он, сам не понимая, за что, собственно, благодарит. Просто это звучало к месту. – Если у нас появятся еще вопросы, с вами свяжутся.

– Да, конечно, ваше величество. – Адри склонилась в поклоне. – Я лишь желаю помочь своей стране и убедиться, что мерзавку призовут к ответу.

Кай наклонил голову.

– Вы ведь понимаете, что королева Левана собирается ее казнить, так?

Адри аккуратно сложила руки перед собой.

– Я уверена, законы существуют не просто так, ваше величество.

Сжав губы, Кай проводил посетительниц до двери.

После очередной серии поклонов Перл наконец выплыла из комнаты – причем не переставала глядеть на Кая, хлопая ресницами, пока окончательно не вывернула шею, – но Адри помедлила на пороге. Затем снова поклонилась.

– Вы оказали нам такую честь, ваше величество.

Он натянуто улыбнулся.

– Я хотела спросить… это, конечно, совершенно неважно, но просто из любопытства… если вдруг эта информация поможет расследованию… могу я ожидать какого-то вознаграждения за содействие?

Глава 29

Темница Скарлет когда-то начинала свою карьеру как артистическая гримерная. На стенах угадывались смутные отпечатки зеркал и туалетных столиков, от многочисленных лампочек по окантовке остались лишь пустые патроны. Ковер скатали, обнажив холодный каменный пол, а плотная дубовая дверь, снятая с петель, пылилась в углу. Вместо нее на входе была установлена решетка с ID-сканером.

В ярости девушка мерила комнату шагами всю ночь и большую часть дня, пиная стены и рыча на решетку. По крайней мере, ощущение было такое, что прошел целый день – да что там, несколько месяцев, – но взаперти в подвале оперного театра нет никакой возможности узнать время. Если не считать, что ей дважды приносили еду. Солдат стаи, который этим занимался, ничего не отвечал, когда она спрашивала, сколько ее собираются тут держать, или требовала немедленно отвести ее к бабушке. Только ухмылялся из-за решетки, и от этой ухмылки у нее мурашки бежали по спине.