Полковник увидел остов «Дифендера», но попытался себя убедить, что это неизвестная ему машина. Но когда осмотрел почерневший салон, понял, чьи трупы находятся внутри. Узбека обыскали, избили и допросили. Потом во все стороны отправились автомобили, которые возвращались один за другим ни с чем: ночной дождь уничтожил все следы. Напрашивался вывод: люди, устроившие засаду на Юнуса Маджидовича, скорее всего, выехали на находящуюся не так далеко трассу и скрылись. В какую сторону – теперь уже было неважно.
Полковник лично ломал пальцы молодому узбеку, требуя признаний, но тот, крича от боли, повторял, что произошедшее, как ему кажется, дело рук торговцев наркотиками, которые давно охотились на господина Бачиева.
Автоматных гильз возле сожженного «Дифендера» было немного: очевидно, с Юнусом, Рахимом и Юлдашем расправились быстро. Вызвали их из машин и сразу расстреляли. Потом загрузили в один джип, облили его бензином и подожгли. Хотя, судя по ранам на теле, Бачиева заперли в салоне живым, так что конец его был страшным. Кроме того, во рту у него обнаружился почти расплавленный брикет гашиша, который затолкали явно перед тем, как запихнуть Юнуса в машину. Так что рассказанное бывшим ментом очень походило на правду. А правда тем и отличается от лжи, что обходится очень дорого.
Джафар сидел черный от горя. И когда полковник поинтересовался, что он думает по поводу слов подозреваемого, признался, что, видимо, так все и было. Потому что Юнус Маджидович имел здесь ту самую плантацию, о которой теперь и полковник знает, без разрешения местных наркодельцов, а те хотели, чтобы Бачиев или убрался отсюда, или платил им. Юнус же ответил им, что никому никогда не платил и не собирается, а потом приказал убрать местного барона, что Юлдаш и сделал не так давно.
Встревать в чужие войны экс-гэбист, опытный человек, не пожелал: бывший полковник приказал своим людям рассаживаться по машинам. А перед тем, как сесть в свою, он подошел к парню, обнаружившему трупы, сунул в карман его рубашки стодолларовую купюру и сказал:
– Будет нужна работа, найди меня. Так уж и быть, возьму водителем.
Джафар уезжать отказался: все сидел на размокшей глине и плакал.
Днем туда прилетели два полицейских вертолета, которые забрали и трупы, и Джафара. Молодой узбек к тому времени уже уехал на своем «уазике» (непонятно только, каким образом парень управлял машиной со сломанными пальцами). Когда Джафара спросили, куда тот делся, ответить он не смог. Сказал только, что не видел, как исчез тот парень, – исчез, словно его не было вовсе.
Увидев подъезжающие полицейские машины, Серикбай помчался прятаться в поле. Узбеки-охранники сопротивляться не стали, отдали автоматы и сами направились к фургончику с решетками на узких окошках. Идти им пришлось мимо рабов. А те молчали, видимо, не веря в свое освобождение. И только когда за мучителями захлопнулись двери автозака, поняли – они свободны. Но сил радоваться у них не было: люди стояли и тихо плакали, словно боялись спугнуть свое счастье. Некоторые опустились на землю и уткнулись лицами в застывающую после дождей глину, пытаясь погасить раздирающие их души рыдания.
Алексей с Ларисой в это самое время находились в одном из кабинетов офиса «Кишлок курилиш» и беседовали с немолодым корейцем – вице-президентом банка. Вспоминать о плантации не хотелось, но в кабинете сидела еще молодая женщина – дочь старика Пака, умершего летом в поле. Она сжимала в руках выцветшую бархатную тюбетейку своего отца и плакала.
– Я завтра же найду вертолет и отправлюсь туда, – негромко произнес вице-президент, обращаясь к Верещагину. – Понятно, вам возвращаться в то место не хочется, вы только объясните, где похоронили моего учителя.
Алексей посмотрел на Ларису и ответил:
– Мы тоже полетим: у нас там остался еще один друг. Вернее, подруга, надо ее забрать.
– Не волнуйтесь, – попытался его успокоить вице-президент банка, – насколько мне известно, полиция уже там, значит, помогут всем.
– Речь о собаке, – улыбнулась Лариса, – мы хотим взять ее с собой.
Верещагин вышел из лифта и шагнул к дверям квартиры. Хотел достать связку ключей, даже нащупал ее в кармане, и вдруг замер – сердце сдавило радостное предвкушение встречи со счастьем.
Привычное дело – возвращение домой. Уже который месяц он каждый вечер вот так же выходит из кабины лифта, открывает дверь, заранее зная, что Жонгинам ожидает его, прижимаясь носом к стальной перегородке, разделяющей их. Алексей распахнет створку, войдет в квартиру, подставит ей ладонь, которую собака сначала лизнет, а затем подставит спину для ответной ласки. Каждый вечер одно и то же – знакомый и приятный для обоих ритуал встречи. А сейчас он остановился, прислонился лбом к прохладному металлу, потому что вспомнил – сегодня ровно полтора года, как он вместе с Региной улетел в Ташкент, даже не догадываясь, что ожидает их обоих…
Когда он с отцом и Ларисой проходил через зал прибытия в аэропорту Пулково, Алексей не видел ничего: отвык от такого обилия людей. На нем сразу повисла мама, покрывая поцелуями его лицо. Он прижал ее к себе и оглянулся… Чуть поодаль стояла Бронислава Витальевна, которая не плакала, а с удивлением разглядывала бывшего зятя – вероятно, не ожидала увидеть таким исхудавшим и почерневшим то ли от загара, то ли от выпавших на его долю испытаний. Потом подошла.
– Что, что, что? – спросила мать Регины, вглядываясь в глаза Верещагина. – Это ведь какая-то ошибка? За что задержали мою дочку?
– Мне пообещали разобраться, – ответил Алексей.
– Но ведь ничего подобного не может быть! Зачем Региночке связываться с наркотиками? Когда ее отпустят? Почему ты не забрал ее собой?
Бронислава Витальевна вдруг сообразила, что у ее дочери теперь другой муж, и отвела взгляд в сторону. И только теперь заметила Ларису. Поджав губы, сделала вид, будто не поняла, кто это.
– А Юнус? – вспомнила женщина. – У него ведь колоссальные связи. Бачиев наверняка сможет что-то сделать для Регины.
– Не сможет, – покачал головой Верещагин. – Его убили – какие-то бандитские разборки. Но именно Юнус и подкинул вашей дочери то, что нашли у нее в сумочке.
Мама взяла Лешу под руку, они вместе шагнули к отцу.
– Помоги, – прошептала Бронислава Витальевна, – вытащи дочку оттуда. Ведь вы не чужие друг другу. Прости ее.
Бывшая теща снова посмотрела на Ларису. Потом опустила глаза и вздохнула:
– Я все готова отдать. Забирай дом, квартиру, машину, только помоги Региночке.
– Помогу, – пообещал Алексей.
Конечно, он не забрал ни загородный дом, ни квартиру, хотя освобождение Регины обошлось в немалые деньги. Следователь Лаптев, который в Казахстане старался, как мог, когда озвучил по телефону названную ему сумму, от себя добавил:
– Озверели люди совсем.
Но Верещагин торговаться не стал. Как раз в это время в Европу один за другим уходили сухогрузы с хлопком, выручка от продажи которого переводилась в ташкентский банк «Кишлок курилиш» на счета фирмы, доставшейся Ларисе в наследство от Маджида Наримановича. Вице-президент банка Пак обналичил необходимую сумму и передал деньги приехавшим за ними казахам.