Имя его Сергей. Фамилия Довбненко. Однако никто не называл краснофлотца по имени и фамилии. Пристало к нему: «Сега с Корабельной».
Был он из Севастополя. Есть в Севастополе Корабельная сторона. Там и родился и вырос Сега. Сега он потому, что не выговаривал в детстве имя Сергей. «Сега» скажет, а дальше не может. Так и остался Сегой.
Был он лихим разведчиком. Попав на Малую землю, тоже ходил в разведку.
Ходил в разведку всегда один.
– Так надежнее, – говорил Сега.
Действительно, здесь, на Малой земле, было очень трудно незаметно пробраться в расположение неприятеля целой группой.
Удачлив Сега. Привыкли и командиры, и бойцы: если Сергей Довбненко ушел в разведку, значит, жди – непременно назад с «языком» вернется.
И вот отправился снова к врагам разведчик.
Перебрался боец незаметно на неприятельскую сторону. Сделал засаду. Высмотрел на территории у фашистов офицерский блиндаж. Тихо к нему прокрался. Тихо снял фашистского часового. Был часовой в плащ-палатке. Накинул Сега на себя фашистскую плащ-палатку. Сунул бескозырку за рубаху. Надел на голову фуражку немецкого часового.
Стоит советский моряк на часах у фашистского блиндажа. Ждет, когда кто-нибудь из господ офицеров из укрытия покажется.
Дождался разведчик. Вскоре вышел из блиндажа офицер. Глянул на часового.
Замер Сега. Момент опасный. Вдруг задаст офицер какой-нибудь вопрос. Знал Довбненко по-немецки всего несколько слов – «мутер», «фатер» и «хенде хох!».
Везучий Сега. Не спросил ничего офицер. Кивнул головой часовому, повернулся к нему спиной, пошел по тропинке от блиндажа.
Советский разведчик только и ждал этого момента. Ударил он сзади сильно по голове фашистского офицера, быстро засунул в рот ему кляп. Потащил пленного к нашим позициям.
Удачлив Сега. Да тут неудача. Подвернулась ступня в темноте на камне. Хоть прыгай теперь на одной ноге.
Однако Сега на то и Сега. Находчив лихой солдат. Недолго думал. Нагнулся он над фашистским офицером:
– Жив? А ну приходи в себя.
Взобрался Сега на спину фашисту. Пригрозил автоматом, заставил ползти вперед.
Так и прибыл разведчик Сергей Довбненко к нашим верхом на фашистском офицере.
Признали солдаты Сегу. Смотрят, смеются:
– Жокей!
– Буденовец!
Когда к награде его представляли, в штабе смеялись тоже:
– Ну и Сега!
– Верхом на офицере!
– Ну и Сега с Корабельной!
Не кончились на этом приключения Сеги с Корабельной. Как Сергей Корабельный был указан он в наградном листе. Так записал по ошибке писарь. Решил, что Корабельный – его фамилия. Чуть не лишился боец награды.
Доказывал долго лихой разведчик:
– Не Корабельный я вовсе! Нет! Довбненко моя фамилия. Довбненко!
Приближался день освобождения Новороссийска. Войска, штурмовавшие оборону фашистов, были разделены на три группы: две сухопутные и одну морскую. Первая группа должна была атаковать Новороссийск с востока. Вторая – это герои Малой земли – наносила удар с запада. Были еще десантники – третья группа. Их задача: прорваться в город Новороссийск на судах с юга, с моря, через Цемесскую бухту. На берегах этой бухты и расположился Новороссийск.
9 сентября 1943 года в 2 часа 44 минуты утра штурм Новороссийска начался.
800 орудий обрушили свой огонь на врага. Заговорили знаменитые «катюши». В небе показались советские бомбардировщики. Застонала, загудела кругом земля.
Первыми на штурм города устремились торпедные катера. Минута. Вторая. Третья. Раздались взрывы страшной силы. Это катера наносили торпедный удар по береговой обороне фашистов, по молам и причалам новороссийского порта. И сразу же к берегу стали подходить суда с десантниками. Бойцы быстро сбегали на берег и тут же бросались в атаку.
В это же самое время с востока, с запада – с Малой земли – устремились на фашистов сухопутные подразделения.
Крики, как волны, идут над берегом:
– Ура!
– Полундра!
– Вперед!
– Даешь!
Вспугнули крики ночную мглу. Проглянула заря в небе: что там происходит внизу, под небом?
Растерялись вначале фашисты от неожиданной нашей атаки. Однако вскоре пришли в себя. Огнем на огонь ответили.
Упорно держались фашисты за Новороссийск. Немного у них в руках здесь, на Кавказе, советской земли осталось. Понимают фашисты: не удержат Новороссийск – значит, конец мечтам и планам, значит, и вовсе беги с Кавказа.
Метр за метром продвигаются наши войска вперед. В оборону врагов вгрызаются.
Безостановочно крики катятся:
– Ура!
– Полундра!
– Вперед!
– Даешь!
Шесть дней и шесть ночей шли упорные бои за город. С запада, с юга, с востока нажимали, давили наши. Все больше, все больше напора, гнева. Все больше мощи, все больше силы. Не выдержали фашисты. Не удержались. Дрогнули. Побежали.
Освободили советские воины Новороссийск.
Уже после бойцы вспоминали:
– Тремя группами брали Новороссийск. – И называли: – С востока – раз, с запада, с Малой земли, – два, десантники с моря – три.
Всюду найдется поперечный, несогласный. Оказался и тут такой.
– Не тремя брали, не тремя, а одной, – вдруг заявил поперечный.
– Не одной, а тремя, – поправляют бойцы. – Тремя!
– Одной, одной, – улыбается поперечный. – Одной! – И добавляет: – Неудержимой!
Нечастое имя сейчас Добрыня. Когда-то оно гремело.
В одном из гвардейских полков, незадолго до Курской битвы, принимали бойцы пополнение. Разные люди здесь в пополнении. Кто зелен, молод. В годах другие. Кто из колхоза, кто прибыл с завода, кто из резерва, кто из запаса, каждый третий после ранений, прямо с госпитальной койки.
Разные здесь, в пополнении. Кто темный, кто светлый. Кто рослый, кто низкий. Кто тонкий, кто плотный.
А вот и еще один. Гимнастерка – едва до пояса. Грудь в человеческих три обхвата.
– Добрынин, – солдат представился.
Кто-то сказал:
– Добрыня!
Так и пристало к нему Добрыня. В честь Добрыни Никитича – былинного богатыря.
Запылала Курская битва.
Рвались фашисты на Ольховатку. С севера от Орла пробивали дорогу к Курску. Встретил здесь грудью врага Добрыня. Сотни танков ползли на героев. Оказались бойцы сильнее. Задержали они фашистов.