Суворов с трудом дышал и часто терял сознание. Больному требовался полный покой, Суворов же метался, порывался все время встать.
Ни доктора, ни генералы не могли успокоить Суворова.
И снова нашелся Прошка.
– Не велено, не велено! – покрикивал он на больного.
– Кем не велено! – возмущался Суворов.
– Фельдмаршалом Суворовым, – отвечал Прошка.
– О, фельдмаршала надобно слушаться. Помилуй Бог, надобно слушаться, – говорил Суворов и утихал.
Во время войны с французами сардинский король неожиданно прислал Прошке медаль. При этом было указано, что Прошка награждается «за сбережение здоровья великого полководца».
Медалью Прошка страшно гордился и, когда с кем-нибудь заводил разговор, обязательно упоминал: «Даже заграницкими моя особа отмечена. Мы с фельдмаршалом Александром Васильевичем всюду известны».
Из Петербурга на службу к Суворову прибыл молодой офицер. Князь Мещерский. Одет офицер по последней моде: щегольской мундир, башмаки лаковые, шелковые чулки до самых колен. Напомажен, напудрен.
Явился поручик к фельдмаршалу на доклад, словно не в штабную избу, а на званый обед во дворец пожаловал.
Втянул в себя Суворов непривычный запах.
– Помилуй Бог! – воскликнул. – Пахучка!
– Что? – не понял Мещерский.
– Духи, говорю, – произнес Суворов, – пахучие.
– Французские, – похвастал поручик.
Смотрит Суворов на приехавшего и опять «восхищается»:
– А наряд-то, наряд-то какой! Чудо-наряд! И, должно быть, немало плачено.
– Пол тысячи золотых, – с гордостью ответил Мещерский.
– Помилуй бог! Помилуй бог! – воскликнул Суворов. – А не прокатиться ли нам, милый, верхом? – вдруг предложил поручику.
Обрадовался молодой офицер. Сели они верхом на казацких коней. Тронулись. Сидит Мещерский на коне – собою любуется: вот он, мол, какой – и молодой, и красивый, и рядом с Суворовым едет.
Целый день таскал Суворов за собой новичка по разным местам. Выбирал дорогу неезженую. Гнал лошадей через грязь и болота, через овраги и перелески. Дважды пускал вброд через реки.
Едет Суворов и все приговаривает:
– Подумать только, полтысячи золотых!
Только Мещерский уже понял, в чем дело.
Больше не хвастает. С грустью смотрит он на щегольской наряд, понимает – ни за что ни про что пропадает наряд.
Обтрепал за долгую дорогу офицер дорогой мундир, изодрал шелковые чулки, испортил лаковые башмаки, о жесткое казачье седло до крови натер себе ноги.
Вернулся щеголь в штаб-квартиру суворовских войск, слез с коня – едва на ногах держится. Едва держится, но виду не подает. Терпит.
«Терпит. Всю дорогу молчал. Толк будет», – подумал Суворов.
И не ошибся.
Вскоре с поручика сошел питерский лоск. Стал «пахучка» исправным офицером и отличился во многих походах.
Подошел как-то Суворов к солдату и сразу в упор:
– Сколько от Земли до Месяца? [15]
– Два суворовских перехода! – гаркнул солдат.
Фельдмаршал аж крякнул от неожиданности. Вот так ответ! Вот так солдат!
Любил Суворов, когда солдаты отвечали находчиво, без запинки. Приметил он молодца. Понравился фельдмаршалу солдатский ответ, однако и за себя стало обидно. «Ну, – думает, – не может быть, чтобы я, Суворов, и вдруг не поставил солдата в тупик».
Встретил он через несколько дней находчивого солдата и снова в упор:
– Сколько звезд на небе?
– Сейчас, ваше сиятельство, – ответил солдат, – сочту, – и уставился в небо.
Ждал, ждал Суворов, продрог на ветру, а солдат не торопясь звезды считает.
Сплюнул Суворов с досады. Ушел. «Вот так солдат! – снова подумал. – Ну, уж на третий раз, – решил фельдмаршал, – я своего добьюсь: поставлю в тупик солдата».
Встретил солдата он в третий раз и снова с вопросом:
– Ну-ка, молодец, а скажи-ка мне, как звали мою прародительницу?
Доволен Суворов вопросом: откуда же знать простому солдату, как звали фельдмаршальскую бабку. Потер Суворов от удовольствия руки и только хотел сказать: «Ну, братец, попался!» – как вдруг солдат вытянулся во фрунт [16] и гаркнул:
– Виктория, ваше сиятельство!
– Вот и не Виктория! – обрадовался Суворов.
– Виктория, Виктория, – повторил солдат. – Как же так может быть, чтобы у нашего фельдмаршала и вдруг в прародительницах была не Виктория!
Опешил Суворов. Ну и ответ! Ну и хитрый солдат попался!
– Ну, раз ты такой хитрый, – произнес Суворов, – скажи мне, какая разница между твоим ротным командиром и мной?
– А та, – не раздумывая ответил солдат, – что ротный командир хотя бы и желал произвести меня в сержанты, да не может, а вашему сиятельству стоит только захотеть, и я…
Что было делать Суворову? Пришлось ему произвести солдата в сержанты.
Возвращался Суворов в свою палатку и восхищался:
– Помилуй бог, как провел! Вот это да! Вот это солдат! Помилуй бог, настоящий солдат! Российский!
В чине генерал-аншефа Суворов был направлен на финляндскую границу. Поручили Суворову следить за переустройством и вооружением тамошних крепостей.
Граница была большой. Крепостей много. Одному трудно.
На самом отдаленном участке Суворов передоверил наблюдение за работами какому-то полковнику. Тот, присмотрев день-второй, перепоручил это своему помощнику – майору. А майор, в свою очередь, – молодому поручику.
Через какое-то время Суворов вспомнил про отдаленную крепость. Приехал. Посмотрел – работы стоят на месте.
Разозлился Суворов, вызвал полковника.
– Что же это! – закричал. – Почему работы не движутся?
Испугался полковник ответственности и свалил все на майора: мол, майор во всем виноват.
Суворов вызвал майора:
– Поручал вам полковник?
– Поручал. Так я же отдал приказ поручику.
Вызвал Суворов поручика:
– Получали приказ?
– Так точно, – ответил поручик. – Получал. Да не думал, что к спеху.