И вдруг…
– К бою! К бою! – прошла команда. Рассыпались солдаты по горной дороге, кто за утес, кто за скалы. Залегли. Ждут неприятеля. Вот и французы. Тра-та-та-та! Тра-та-та-та! – несется со всех сторон.
– Братцы, не робей! Ура! Держись, братцы! Удержались солдаты. Отступили французы. Идут солдаты, ведут разговор.
– Оно бы ничего, – рассуждают солдаты. – Французы не страшны. Горы страшны. Если и будет наша погибель, так только от гор, непогоды.
И вдруг…
Заиграла, засвистела, забушевала метель. Рванул леденящий ветер. Обрушилась с гор лавина.
– Берегись! Сторонись! – несется команда. Рассыпались солдаты по горной дороге, кто за утес, кто за скалу. Залегли. Ждут. Пронеслись камни. Отгремела лавина. Прояснилось небо. Притихла метель. Идут солдаты, ведут разговор.
– Оно бы ничего, – рассуждают солдаты. – Французы не страшны. Горы не страшны. Если и будет наша погибель, так только от мора, от голода.
И вот кончилась еда. Нет провианта. Помрачнели солдаты. Насупились. Идут, опустились солдатские головы.
И вдруг…
Наше времечко военно, —
затянул чей-то голос, —
От покоя удаленно.
Ой лю-ли, ой лю-ли,
От покоя удаленно.
Приободрились солдаты. Затянули ремни потуже. Повеселели. Идут. Подняли солдатские головы.
Сидит Суворов верхом на коне, смотрит, любуется.
– Братцы! – кричит Суворов. – Не страшны нам горы Альпийские. Не страшны нам французишки близкие. Что нам голод, мор, непогода – раз в российских войсках дух солдатский не переводится.
– Ура! – гремит в ответ на слова фельдмаршала.
И снова разносится песня:
С предводителем таким
Всё на свете победим.
Ой лю-ли, ой лю-ли,
Всё на свете победим!
Движется. Движется. Движется. По горным вершинам, по темным ущельям, в облаках, в туман, в непогоду, от обрыва к обрыву, со скалы на скалу. Движется. Движется. Движется. Не остановишь российскую армию. Пробиваются солдаты сквозь горы и неприятеля. Совершают Альпийский поход.
Сен-Готард. Узкая, извилистая тропа ведет к перевалу. А там, по ту сторону гор, новые горы, новые тропы, новые пропасти и стремнины.
Неприступной вершиной стал Сен-Готард на пути у русских. Укрепились на перевале французские войска, перекрыли дорогу. Дважды ходили солдаты на штурм и дважды были отбиты.
Суворов приказал штурмовать в третий раз.
Выделил фельдмаршал группу солдат для обходного маневра. Назначил старшим молодого генерала, любимца своего, князя Петра Багратиона.
– Ну, с Богом, – перекрестил их Суворов.
Поползли солдаты по уступам и скалам в обход Сен-Готарда, так, чтобы ударить противнику в спину. Поднялись уже до самых вершин, да только были замечены вдруг французами. Открыли французские стрелки ураганный огонь. Остановили русских. Сорвалась атака. Отдал Багратион приказ спускаться назад. Сползают солдаты вниз по отвесным скалам. Не торопятся, знают – не похвалит Суворов.
И правда. Скинул фельдмаршал шляпу, машет, кричит что-то Багратиону. Вздрагивает на голове суворовский хохолок, словно и он, как фельдмаршал, гневается.
– Шибче, шибче спускайся! – кричит Суворов и тычет шляпой в хмурое небо.
Смотрят солдаты – наплывает из-за гор на Сен-Готард черная туча. Смотрит на тучу и Багратион, однако не торопит солдат спускаться. Обволокла туча уступы и скалы, скрыла русских солдат.
– Побьются в тумане, – бранится Суворов. – Эх, медленно, не по-моему водит войска Багратион!
Волнуется фельдмаршал. Прождал несколько минут:
– Ну как, не вернулся князь Петр?
– Нет, не вернулся еще, – докладывают Суворову.
Прошло еще несколько минут.
– Ну как, не вернулся?
– Нет, ваше сиятельство.
Прошло минут тридцать, и вдруг там, на самом верху, у самого перевала, поднялась страшная стрельба, всколыхнуло перевальную тишь знакомое солдатскому уху «ура».
Насторожился Суворов.
– Ура! Ура! – несется на перевале.
«Неужто Багратион?!» – недоумевает Суворов. И хочется верить, и трудно поверить!
Туча тем временем переползла через горы, свернула в долину и открыла перед Суворовым Сен-Готард. Глянул фельдмаршал – так и есть: на вершине Багратион со своими солдатами.
– Вперед! – закричал Суворов.
Ринулись солдаты в лобовую атаку. Оказались французы зажатыми с двух сторон: сверху и снизу. Не удержались. Бежали французы.
Поднялся Суворов на Сен-Готард, доволен.
– Так их! Правильно! – приговаривает. – Противник не ждет. А ты из-за гор высоких, из-за лесов дремучих, через топи, через болота, прямо из туч пади на него, как снег на голову. Ура! Бей! Коли! Руби! Так его! Молодец, князь Петр! – повернулся Суворов к Багратиону. – Эн нет, гляжу, по-нашему поступаешь! – И расцеловал генерала.
Преодолев Сен-Готард, русские спустились в ущелье Рейсы. Бежит непокорная Рейса, пенится, клокочет, ударяет волной в высокие берега, наполняет гулом и ревом округу. Отдает десятикратным эхом в горах.
Жутко здесь путнику, жутко тут зверю, редкая птица слетит в ущелье.
Через Рейсу на высоте тридцати метров перекинута узкая каменная арка. Сотрясается арка от рева реки. Зловеще повисла над пропастью.
Недобрые это места. Чертов мост – перед русскими.
Взорвали французы центральную часть моста, засели по ту сторону Рейсы.
Бросились первые смельчаки на мост, но тут же свалились, сраженные пулями, в пропасть. Бросилась новая группа героев. Достигли пролома. Не перепрыгнешь пролом. Остановились. Скосили меткие французские стрелки русских героев. Ринулся новый отряд. Снова погибель.
Остановилась атака.
Сидит Суворов верхом на казацком коне, смотрит на мост, на солдат, на вражеский берег. Понимает: сколько ни бегай солдаты – не быть им на том берегу, не заделав в мосту пролома. Замечает фельдмаршал метрах в ста от дороги – стоит невесть для чего построенный здесь сарай. «Разобрать бы сарай, связать бревна и перебросить через пролом», – соображает Суворов. Только подумал, смотрит – от других отделяется тощий солдат, что-то машет товарищам и несется к сараю. Бросились вслед гренадеры, взобрались на крышу, стали растаскивать бревна.
Наблюдает Суворов, видит: снимает тощий солдат поясной ремень. За ним и другие снимают. Связали, стянули ремнями солдаты бревна, подняли, поволокли к пролому.
«Мудрая голова», – подумал фельдмаршал о тощем солдате. Доволен Суворов солдатской смекалкой.