— Искушение было, но у любого учителя бывают несчастные случаи. Он просто не успел вовремя остановиться. Думаю, старый негодяй гордится вами обоими. Он даже тебя полюбил — за упрямство, не иначе. Что ты, что он…
— А как Марк? — спросил Гай.
— Рвется к тебе, конечно. Попробуй убедить его, что он не виноват. Говорит, что должен был настоять на своем и биться первым, однако…
— Я так решил и не жалею об этом. И вообще, я ведь остался в живых!
Тубрук фыркнул.
— Не больно-то гордись! Зная, что у тебя за рана, поверишь в силу молитвы! Если бы не Кабера, ты бы погиб. Ты и вправду обязан ему жизнью. Твой отец пытался как-то его отблагодарить, но он отказался от всего, кроме временного крова и еды. Я так и не понял, как он сюда попал. А он, похоже, думает… что нас бросают боги, как мы бросаем кости. Вот они и захотели, чтобы он посмотрел на славный город Рим, пока совсем не одряхлеет.
Грубоватый и добродушный Тубрук озадаченно замолчал, и Гай решил, что не стоит упоминать о странном тепле от рук Каберы.
— Я прикажу, чтобы тебе принесли супа. Свежего хлеба тоже?
Услышав, как искренне согласился желудок Гая, бывший раб опять улыбнулся и ушел.
Рений с трудом забирался в седло своего мерина. Левая рука совсем не двигалась, а боль в ней была сильнее, чем в обычных, хорошо знакомых ему ранах, которые легко заживали.
К радости Рения, вокруг не было ни слуг, ни рабов, и никто не видел, каким он стал неуклюжим. Огромный дом будто опустел.
Наконец он ухитрился обхватить ногами туловище мерина и напряг мышцы. Близился вечер, надо добраться до города до темноты. Подумав об этом, Рений вздохнул. Чем он займется на самом деле? Продаст свой городской дом; с другой стороны, цены во время бунта упали, и лучше подождать, пока беспорядки не прекратятся. Когда Сулла приведет в город свой легион, начнутся казни и публичные наказания, но в конце концов порядок восстановят. Так уже бывало. Римляне не любят войну на собственном пороге. Они с восторгом слушают рассказы о разбитых армиях варваров, однако не в восторге от жестокости военного положения, комендантского часа и скудной еды, которая неизбежно…
Рений услышал позади себя шорох.
Он повернулся и увидел Марка, со спокойным лицом стоявшего перед ним.
— Я пришел попрощаться с тобой.
Почти не отдавая себе в этом отчета, Рений заметил, какие у мальчика развитые плечи и спортивная осанка. Когда-нибудь он прославится — и старый воин этого не увидит.
От этой мысли его передернуло. Никто не бессмертен: ни Александр, ни Сципион, ни Ганнибал, ни сам Рений.
— Я рад, что Гай выздоравливает, — четким голосом отозвался Рений.
— Знаю. Я пришел не для того, чтобы кричать на тебя. Я пришел сказать, что мне очень жаль, — сказал Марк, уставившись в песок под ногами.
Рений удивленно поднял брови.
Марк сделал глубокий вдох.
— Мне жаль, что я не убил тебя, ты, мерзкий, жестокий подонок! Если наши пути пересекутся снова, я вырву тебе глотку!
Рений покачивался в седле от каждого слова, точно от удара. Кипевшая в них ненависть его развеселила, и он чуть не рассмеялся от угроз юного петушка. Но потом ему пришло в голову, что он может сделать прощальный подарок ученику, если тщательно подберет слова.
— Такая ненависть убьет тебя, мальчик. И тогда ты не сможешь защитить Гая.
— Я всегда буду рядом с ним!
— Нет. Только если научишься держать свой гнев в узде. Ты погибнешь в пьяной потасовке в каком-нибудь вонючем кабаке, если не сумеешь найти внутри себя покой. Да, ты бы меня убил. В этом возрасте я устаю гораздо быстрее, чем хотелось бы признать. Но если бы мы встретились, когда я был молод, мой меч пронзил бы тебя быстрее, чем нож срезает кукурузный початок. Вспомни об этом, когда встретишься с юношей, который тоже хочет прославиться.
Рений оскалился, по-акульи обнажив зубы и десны.
— Такая возможность представится ему быстрее, чем ты думаешь, — молвил Кабера, выходя из тени.
— Что? Ты подслушивал, старый демон? — сказал Рений, все еще скалясь, хотя лицо его смягчилось при виде целителя, заслужившего его уважение.
— Посмотри на город. Вряд ли ты сегодня куда-то поедешь, — с серьезным видом продолжал Кабера.
Марк и Рений повернулись в сторону холмов. Хотя самого города не было видно, к своему ужасу, они разглядели на небе оранжевые отсветы, которые становились все ярче.
— Яйца Юпитера — город подожгли! — сплюнул Рений.
Его любимый город…
Нужно скакать туда. Люди знают его в лицо. Он может помогать тем, кто восстанавливает порядок…
Холодная рука тронула его за щиколотку. Он опустил взгляд и увидел лицо старого Каберы.
— Иногда я вижу будущее. Если ты сейчас поедешь туда, к рассвету тебя не станет. Это правда.
Рений поерзал в седле, и мерин забил копытами, чувствуя его настроение.
— А если останусь? — резко спросил он.
Кабера пожал плечами.
— Здесь тоже можешь погибнуть. Сюда идут взбунтовавшиеся рабы. У нас осталось мало времени.
Марк изумленно раскрыл глаза. В поместье почти пять сотен рабов. Если все кинутся на них, будет бойня. Не говоря ни слова, он бросился в дом и закричал Тубруку, чтобы тот поднимал тревогу.
— Не помочь ли господину слезть с этого замечательного мерина? — спросил Кабера, глядя на Рения широко распахнутыми невинными глазами.
Рений покривился; несмотря на шутку старика, неожиданно для себя он сумел обуздать привычную злость.
— Боги не говорят нам, что с нами будет.
Кабера задумчиво улыбнулся.
— Раньше я тоже так думал. Когда я был молод и самонадеян, то считал, что умею каким-то образом читать в душах людей, видеть их истинное «я» и догадываться, что они сделают. Лишь много лет спустя во мне появилось достаточно смирения, чтобы понять — это не может зависеть от меня. Я не то чтобы смотрю из окна. Я поворачиваюсь к тебе и к городу и чувствую смерть. Почему бы нет? У многих людей есть таланты, которые кажутся едва ли не волшебством тем, кто их лишен. Думай как знаешь, как тебе спокойнее. Пошли. Сегодня ночью ты пригодишься.
Рений фыркнул.
— Ты этим талантом, небось, заработал немало деньжат?
— Пару раз заработал, но деньги у меня не держатся. Они уплывают в руки продавцов вина, беспутных женщин и шулеров. Со мной остается только опыт; правда, он стоит куда больше монет.
После секундного раздумья Рений оперся на руку Каберы и даже не удивился ее силе. Он хорошо помнил, как этот тщедушный старец натягивал тяжелый лук на тренировочном дворе.
— Тебе придется подержать ножны, старик. Мне осталось только вытащить меч.