— В детстве мы очень любили лазать на это дерево. — Он постучал палкой по пню, на котором сидел. — Юлий считал, что может вскарабкаться куда угодно, и проводил долгие часы на нижних ветках, пытаясь забраться как можно выше. Если я оказывался рядом, можно было встать мне на плечи. Но даже тогда необходимо было прыгать. В случае неудачи подобные забавы были очень опасными, причем для нас обоих. — Брут замолчал, словно внимательно вглядываясь в картины прошлого.
Юлия подошла и опустилась на край широкого пня. От платья девушки исходил легкий аромат цветов. Брут не знал каких именно, но запах живо напомнил о лете. Молодой человек глубоко вздохнул и на мгновение позволил себе представить, что целует нежную гибкую шею.
— Он падал? — уточнила она.
Брут насмешливо фыркнул.
— Неоднократно. Как-то раз свалился прямо на меня, и я растянул руку. А у него на щеке образовался огромный синяк, словно от пощечины. И все же мы попробовали еще раз, и он достал до заветной верхней ветки. — Брут вздохнул. — Не думаю, что он взбирался на этот дуб еще когда-нибудь. Повторять одно и то же ему было неинтересно.
— Как жаль, что я не знала вас молодыми, — вздохнула девушка.
Брут взглянул на нее и покачал головой.
— Не жалей. Мы были трудными ребятами, страшными хулиганами. Удивительно, как мы вообще не сломали шеи и умудрились дожить до зрелого возраста.
— Отцу повезло, ведь у него такой друг, как ты, — задумчиво призналась Юлия и слегка покраснела.
А Брут снова спросил себя, как отнесется к этой беседе Александрия, если вдруг окажется в лесу. Юная особа слишком хороша, а потому играть роль вернувшегося домой разудалого солдата вряд ли стоило. А может быть, попросить ее поддержать бедного раненого и попутно украсть пару поцелуев? Запах цветов кружил голову, мысли витали в облаках.
— Наверное, пора возвращаться, Юлия. Ты замерзнешь.
Скользнув глазами по лицу девушки, Брут, словно потеряв контроль над собственными глазами, завороженно уставился на ее грудь. Он тут же понял, что девушка заметила нескромный взгляд, и отвернулся, осторожно поднимаясь.
— Из ноги снова идет кровь, — заметила она. — Ты слишком рано снял швы.
— Нет, все нормально. Я видел немало ран, так что могу решить, когда и что надо делать. С сегодняшнего дня буду ходить и ездить верхом, чтобы вернуться в нормальное состояние.
— Если ты не против, я могла бы составить тебе компанию, — удивительно просто предложила Юлия.
Брут смущенно кашлянул.
— Наверное, молодой и хорошенькой девушке… — Он остановился на полуслове. — Нет, спасибо, я должен все делать сам, один.
Брут повернулся и, собравшись с силами, как можно быстрее направился к дому, ругая себя за тупость и неловкость.
В холодном свете звезд Брут вел кобылу по двору, еще не отдышавшись от быстрой скачки. Он подумал об Александрии, которая давно спала в своей комнате, и нахмурился. Ничто в жизни не складывалось так просто, как хотелось бы, особенно с женщинами. Если бы ему требовались споры и напряженное молчание, он уже давно женился бы. Глядя на безмолвную луну, Брут улыбнулся. Они с Александрией проводили в поместье долгие пустые недели. Заняться было нечем, оставалось лишь выздоравливать и пытаться забыть страшные дни римских баталий. Ему хотелось скакать галопом, тренироваться, страстно любить. Рана приводила в бешенство: о какой любви можно говорить, если он не в состоянии даже встать на колени? Хуже слабости не может быть ничего.
Брут считал, что он любит Александрию. Однако выпадали дни, когда оба раздражались по пустякам и ссорились, обижаясь друг на друга. Тогда ему казалось, что любовь особенно крепка на расстоянии.
Несмотря на прохладу ночи и серебряный, почти звенящий свет звезд, в конюшне было тепло. В окно с любопытством заглядывала луна, озаряя своим бледным сиянием дубовые стойла. Все здесь было пропитано покоем и миром, согретым теплым дыханием лошадей.
Брут никак не мог прийти в себя после быстрой езды и, сморщившись, разочарованно думал о том, как далеко отбросила его болезнь от обычной физической формы.
Внезапно за спиной раздался шорох, и Брут замер, даже не убрав руку с лошадиной гривы. Неужели кто-то еще не спит?
Медленно обернувшись, молодой человек увидел Юлию. Освещенная бледным светом луны, девушка была особенно прекрасной и нежной.
— На этот раз ты далеко уехал? — тихо промурлыкала она. Юное создание, казалось, явилось прямо из постели; растрепанные волосы привольно падали на плечи. Платья на девушке не было, его роль исполняла мягкая простыня, которую она придерживала на груди. Брут не мог оторвать от прекрасной фигуры взгляда.
— Нет, сегодня всего лишь на несколько миль. Слишком холодно для старушки, — как можно проще ответил Брут. Кобыла словно почувствовала, что говорят о ней, и негромко фыркнула, требуя продолжения чистки.
— Скоро ты уедешь. Я слышала, как Таббик говорил, что Помпей разгромил банды.
— Так оно и есть. Этот человек не бросает слов на ветер.
В голосе Юлии ощущалось напряжение, которого раньше не было. Тепло конюшни, запах кожи и соломы, близость прекрасной юной женщины… Брут внезапно ощутил острое желание. К счастью, темнота все скрыла. Не произнеся ни слова, воин резко отвернулся и снова принялся расчесывать гриву лошади.
— Отец обещал меня ему, ты слышал об этом? — звенящим голосом произнесла девушка.
Брут остановился и посмотрел на нее в упор.
— Нет, Цезарь ничего не говорил.
— Клодия считает, что я должна гордиться. Когда они договорились, Помпей даже не был консулом, а теперь я стану женой диктатора.
— Но для этого тебе придется покинуть родные места, — тихо заметил Брут.
— Ради чего? Чтобы рабыни каждый день одевали меня и раскрашивали, словно куклу? Чтобы больше никогда не пришлось ездить верхом? Мне доводилось видеть жен сенаторов. Стая ворон в красивых платьях. А главное, каждую ночь надо мной будет нависать старик. Отец жесток!
— Возможно, ты права, — уклончиво ответил Брут. Ему хотелось рассказать девочке о бедности и страхе, задавивших Рим. Став женой Помпея, она никогда не познает ни того ни другого. Конечно, решение Цезаря можно осудить, но оно гарантировало дочери полное благополучие, а ему самому дало Галлию. А кроме того, эта свадьба объединит дома и, может быть, даже принесет Юлию наследника. Несмотря на всю симпатию к девушке, Брут понимал, что она выросла, совершенно не ориентируясь в реальной жизни.
— Когда ты должна отправиться к нему? — поинтересовался воин.
Девушка сердито поправила волосы.
— Это уже произошло бы, если бы отец не уехал. Для них обоих это всего лишь сговор, условность. Сделка уже совершилась, и от Помпея даже приезжал посыльный с подарками и любезностями. Серебра и золота столько, что непонятно, куда все это девать. За рабыню платят дорого.