— Ваши сундуки окажутся на пристани в первую очередь, госпожа. Мне было приятно провести время плавания с вами.
Капитан задумчиво наблюдал, как пассажирка поднимается на причал. Матросы собрались на палубе, готовые предложить помощь молоденьким красавицам, и хозяин смерил их суровым взглядом. Однако, на секунду задумавшись, отправился вслед за Сервилией, понимая, что помощь действительно понадобится.
Юлий настолько погрузился в работу, что едва обратил внимание на стук в дверь. Пришел охранник. В чем дело?
Легионер поднял руку в обычном приветствии, однако не смог скрыть волнения.
— Наверное, господин, тебе лучше спуститься к воротам и увидеть все собственными глазами.
Удивленно подняв брови, Юлий пошел вниз по лестнице вслед за солдатом в залитый ярким полуденным солнцем двор. Легионеры столпились возле ворот, явно возбужденные. На лицах некоторых застыло характерное выражение людей, изо всех сил пытающихся сдержать улыбку. Это веселье и жара в придачу лишь подлили масла в огонь дурного расположения — полководец с утра был не в духе.
За распахнутыми воротами стояла целая вереница тяжело нагруженных и покрытых дорожной пылью повозок. Вокруг собралось человек двадцать легионеров. Слегка прищурившись, Юлий узнал среди них воина, еще вчера командированного по делам в порт, и настроение стало еще хуже. Легионеров покрывала точно такая же пыль, какая лежала на повозках, а это означало, что они прошли пешком всю дорогу.
Юлий бросил на них огненный взгляд.
— Что-то не припомню, чтобы я отдавал приказ сопровождать портовые грузы! — резко бросил он. — Надеюсь, у вас имеется очень веский повод ослушаться и покинуть пост. Самому мне не приходит на ум ничего серьезного.
Старший из легионеров побледнел — это было заметно даже под слоем пыли.
— Эта особа, господин… — начал он.
— Что? Какая особа? — прервал Юлий, теряя терпение при виде нерешительности воина. И тут услышал голос, заставивший вздрогнуть: он сразу узнал его.
— Я сказала людям, что ты наверняка не будешь возражать, если они помогут твоей давней подруге. — Сервилия спустилась из крытой повозки и шла к нему.
На какой-то момент Юлий потерял дар речи. Темные волосы женщины разметались на ветру — зрелище настолько прекрасное, что невозможно оторвать взгляд. В окружении мужчин она держалась спокойно, уверенно и с достоинством, хорошо сознавая произведенное впечатление. Она гордо выступала в дорогом коричневом платье, оставлявшем открытыми и шею, и руки. Драгоценностей на Сервилии не было, если не считать простой золотой цепочки с кулоном, скромно прятавшимся в пышных складках на груди.
— Сервилия, думаю, тебе не стоило злоупотреблять дружбой, — сухо выдавил из себя полководец.
Женщина пожала плечами и улыбнулась, словно пустяку.
— Надеюсь, ты не накажешь подчиненных. Сам знаешь, без охраны в доках опасно, а кого еще я могла попросить?
Юлий долго смотрел на непрошеную гостью, потом перевел взгляд на старшего из легионеров. Тот, несомненно, слышал разговор и теперь стоял с напряженным видом человека, не ожидающего ничего хорошего.
— Я понятно отдал приказ?
— Да, господин.
— Значит, и тебе, и твоим людям предстоят два внеочередных караула. Твое звание должно вселять чувство ответственности, разве не так?
— Так точно, — подтвердил несчастный легионер.
Юлий кивнул.
— Когда освободишься, доложишь центуриону, что я приказал тебя выпороть. Двадцать плетей с занесением имени в черный список. А теперь бегом обратно! Быстро!
Легионер четко отсалютовал и развернулся.
— Кругом! — скомандовал он отряду. — Бегом в порт!
В присутствии Юлия никто не осмелился издать ни звука, хотя все настолько устали, что обратный путь по жаре, да еще бегом, мог оказаться серьезным испытанием.
Юлий провожал отряд взглядом до тех пор, пока тот не скрылся за поворотом, и лишь потом повернулся к Сервилии. Женщина стояла неподвижно, тщетно пытаясь скрыть удивление и чувство вины: разве она могла подумать, что невинная просьба приведет к таким суровым последствиям?
— Ты приехала навестить сына? — хмуро поинтересовался полководец. — Он сейчас на учениях и к вечеру освободится.
Взгляд в сторону запряженных ревущими волами повозок выдал нерешительность: чему уступить — раздражению или требованиям законов гостеприимства? После долгого молчания Юлий наконец сдался.
— Входи, подожди Брута. Я распоряжусь, чтобы напоили животных и принесли тебе еды.
— Благодарю за любезность.
Сервилия попыталась скрыть неловкость улыбкой. Трудно было не заметить произошедшую в молодом военачальнике перемену. Конечно, весь Рим прекрасно знал, что Юлий потерял жену, однако этот человек совсем не походил на того, которого она знала раньше. Темные круги вокруг глаз говорили не только об усталости. Во время последней встречи он готов был сразиться со Спартаком, да и вообще тот огонь, который горел в его душе, казался неугасимым. Сейчас все исчезло — как жаль!
В это мгновение из последней повозки выпрыгнула Ангелина и, что-то крича, замахала рукой. При звуке звонкого девичьего голоса и Сервилия, и Юлий замерли.
— Кто это? — Юлий прищурился против солнца.
— Всего лишь компаньонка. В дороге меня сопровождают три молодые особы.
Что-то в тоне, которым были произнесены эти слова, заставило Юлия взглянуть с подозрением.
— Они…
— Я же сказала — компаньонки, — беспечно повторила Сервилия. — И очень хорошие девушки. — А про себя добавила, что за щедрую плату малышки могут быть просто превосходны.
— Я поставлю к их двери караульного. Мужчины не привыкли… — Юлий помолчал, словно подыскивая подходящие слова. — Да, охрана действительно может понадобиться.
К огромному удовольствию Сервилии, Юлий густо покраснел. Хороший знак. Где-то глубоко в его душе еще теплится жизнь. От предвкушения охоты ноздри куртизанки едва заметно затрепетали. Она внимательно, закусив от удовольствия пухлую нижнюю губу, наблюдала, как Юлий повернулся и пошел обратно, чуть помедлив в воротах. Не так уж она и стара, в конце концов, заметила про себя Сервилия, проведя рукой по спутавшимся волосам.
Брут расправил плечи: до форта оставалось всего несколько миль. Его отборная центурия неотступно следовала за ним, и, оглядываясь, Брут с нескрываемой гордостью и справа, и слева видел своих молодцов на сильных, отлично выученных лошадях. По правую руку, вровень с центурионом, скакал верный Домиций, а Октавиан следовал чуть сзади, во главе отряда. Всадники ехали по долине, окруженные клубами пыли. Пыль покрывала одежду и доспехи, оставляя во рту пресный земляной привкус. Вечер стоял теплый и мирный, и все пребывали в легком, безмятежном настроении. Воины устали, однако впереди ждали сытный вкусный ужин и крепкий сон, а потому усталость казалась даже приятной.