— Марк Антоний! Поддержи левый фланг! — прорычал полководец, заметив претора в плотной массе своих и чужих воинов. Однако приказ потонул в грохоте битвы.
Сражение вышло из-под контроля и стремительно превращалось в хаос. Юлий впервые начал опасаться поражения. Как обычно, каждый всадник германского племени вел за собой пешего воина, который бежал, крепко держась за гриву лошади. Из-за этого сосчитать германских воинов было просто невозможно. Цезарь с ужасом смотрел на левый фланг: там из последних сил держались два легиона из Аримина, а помощь все не приходила. Марка Антония нигде не было видно, а Брут сам дрался не на жизнь, а на смерть, причем так далеко, что помочь никак не мог. Юлий соскочил с коня, выхватил у одного из легионеров щит и бросился сквозь бушующую битву.
Чем ближе к левому флангу подбегал полководец, тем настойчивее раздавались звон оружия и крики раненых. Цезарь всей душой ощущал растущий страх легионеров и начал окликать их по именам. В сумятице атаки командная цепь нарушилась, и теперь военачальнику пришлось созвать центурионов и командиров отрядов, чтобы те поняли его приказ.
— Соедините Двенадцатый и Пятый! — коротко распорядился он. — Сомкните и удвойте строй!
Приказ достиг цели, и в расстроенных рядах начал постепенно восстанавливаться порядок. Конница держала фланги, не позволяя врагам окружить позицию римлян. Но где же Марк Антоний? Цезарь изо всех сил вытягивал шею, но претора нигде не было видно.
Под непрерывными командами военачальника два легиона сомкнулись, а затем начали сражаться плечом к плечу.
Враги постоянно трепали шеренги, то здесь то там ударами стрел и камней вырывая воинов из рядов, но все атаки германской конницы разбивались о плотную стену сомкнутых щитов. Как только всадники пытались развернуться, легионеры переходили в атаку, и в результате битва начала перерастать в резню.
Прижатые к Рейну, свевы не видели выхода. В панике они начали на всем скаку метать в римлян копья. Однако и здесь помогли надежные щиты: многие из поверженных наземь поднимались и с помощью товарищей возвращались в строй.
Легионы стремились вперед. В дело пошли тяжелые орудия, баллисты и онагры, и вражеская кровь полилась рекой. Цезарь встал в ряды Десятого, и воины, гордясь поддержкой полководца, с воинственным воплем неудержимо бросились в наступление.
Теперь уже и левый, и правый фланги держались достаточно крепко. Брут стоял справа, а слева все атаки германской кавалерии с дикой храбростью отражали римские и галльские всадники. Оставалось толкнуть вперед центр, и свевы отступят, не в силах противиться мощному натиску войска римлян.
Цезарь с гордостью отметил, что все командиры прекрасно знают свое дело и справляются с ситуацией даже без приказов. Когда вражеская пехота пошла в наступление, они тут же расширили линию, тем самым введя в бой максимальное количество мечей. Когда же нападала кавалерия, они смыкали ряды, создавая прочный щитовой панцирь, и продолжали бой. Баллисты и онагры продолжали стрелять до тех пор, пока битва не ушла от них слишком далеко и не возникла опасность поразить собственные ряды.
Цезарь увидел, как Ариовист собрал вокруг себя телохранителей, тысячу лучших воинов. Каждый из них был на голову выше римлян, а кроме того, ужасал странной формой головы. Отряд атаковал Десятый легион в самом центре. Щиты сомкнулись на мгновение позже, чем следовало, и оборона оказалась уязвимой.
Поначалу легионеры дрогнули, но вскоре собрались с духом и начали сражаться с маниакальным упорством. Полководец помнил, как закалялись его лучшие воины, и с уверенностью усмехнулся. Нет, эти парни не отступят и не побегут. Они готовы сражаться до последней капли крови.
В окружении бойцов Юлий бросился вперед, на ходу призывая фланги сомкнуться, чтобы зажать врагов в тиски. Слева появились темные галльские лошади. Они отрезали часть вражеского войска от основных сил. Десятый, переступая через мертвые тела, стремился добраться до врага. Скорость атаки нарастала, а с ней вместе лилась кровь, окрашивая землю в алый цвет. Спасаясь от совместного натиска Десятого и Третьего легионов, Ариовисту пришлось в очередной раз отступить.
Поражение царя увидели все римские воины и, как один, воспарили духом, гордо подняв головы. Цезарь торжествовал. Рейн приближался — его блеск уже радовал взор. Полководец подозвал горнистов и отдал приказ сыграть сигнал «копья к бою». Плотная туча железа вонзилась в массу воинов противника, не давая перестроиться. Между армиями образовался просвет, и Юлий отчаянно гнал своих воинов вперед, выкрикивая имена всех, кого знал лично. Услышав свое имя, каждый из бойцов расправлял плечи, словно стряхивая усталость.
— Баллисты и скорпионы — вперед! — распорядился полководец. Посланные им люди бросились на помощь орудийным командам.
Совершенно неожиданно, без всякого видимого сигнала, германское войско накатилось на римлян в новой сокрушительной атаке. Тут же выстрелили луки-скорпионы, сбив с седел многих всадников и пронзив лошадей. Римляне понимали, что эта атака — последняя, и, не дожидаясь приказа, сомкнули ряды.
Длинные и широкие щиты сошлись, а скрывшиеся за ними воины приготовили к бою мечи. Устрашающий вид несущихся лошадей не вызвал паники. Атаку отбили, а массу всадников рассекли на отдельные группы.
Армия Ариовиста все ближе подходила к реке. Цезарь понимал, что без кавалерии — и своей, и галльской — противостоять вражеским атакам оказалось бы невозможно. Германцы продолжали непрерывные нападения на фланги, однако легионы упорно продвигались вперед, сметая на своем пути все преграды.
Скоро берега Рейна потемнели от фигур людей и лошадей — варвары пытались спастись от римских воинов, вступив в схватку с мощным течением. Однако широкая река не жалела никого, и те, кто не держался за гриву лошади, не могли с ней бороться и тонули. Юлий заметил несколько переполненных отчаявшимися варварами крошечных рыбачьих лодчонок. Вот одна перевернулась, и темные головы варваров быстро скрылись в стремительно несущейся воде.
На левом фланге отборный отряд сложил оружие и сдался легионам из Аримина, которые еще недавно атаковал сам. Десятый легион дошел до самого берега. Воины стояли у воды, глядя на тонущих врагов. Печальная картина растянулась от правого фланга до самого центра позиций. Те из легионеров, которые сумели сохранить копья, сейчас метали их в маячившие над водой головы, которые без малейшего звука скрывались из виду.
К противоположному берегу причалила лодка. Из нее выбрался сам царь Ариовист и упал на колени.
— Цирон! — позвал Цезарь.
Голос пронесся по рядам Десятого легиона, и через минуту подоспел еще не остывший от схватки мощный воин. Полководец подал ему копье и показал на скорчившуюся от ужаса фигуру врага.
— Сможешь его достать?
Цирон взвесил копье, словно прилаживаясь. Внимательно посмотрел на противоположный берег. Воины расступились в напряженном молчании.
— Быстрее, пока он не встал, — поторопил Юлий.