Она ответила:
— Хорошо, что хоть где-то было слышно.
Ну что ж, те, кто читает эту книгу, слушали меня довольно долго. Пора уже и сесть на место. Но прежде я хочу сказать еще кое-что.
Каждый писатель, помещая свое имя на обложку книги или театральной программки, в какой-то мере выставляет свою частную жизнь на всеобщее обозрение. Это не значит, что он становится общественной фигурой, какими явно считают себя актеры, но по крайней мере некоторое знакомство с публикой происходит. В реальной жизни наше душевное благополучие во многом зависит от наших гостей, и потому мы сами решаем, кого приглашать в дом. Так и писатель должен сам решать, до какой степени он отдает себя на милость читающей публики. Отвечать на каждое полученное письмо, раздавать автографы по первому требованию, предоставлять бесплатно материал для публикации в журнале знакомого, произносить речи, вручать призы, председательствовать на обедах по просьбе каждого встречного, читать и подробно разбирать все присланные пьесы, помогать с публикацией всех рукописей, рекламировать все подаренные книги, — словом, выполнять все странные просьбы, какие, я полагаю, сыплются на каждого писателя — значит быть не просто общественной фигурой, а рабом публики. С другой стороны, сознание, что тебе везло в жизни, что ты стольким обязан поддержке более опытных коллег, требует как-то оплатить долги. Возможно, мой баланс все еще недостаточно уравновешен. Быть может, я не так доброжелателен к людям, как следовало бы, слишком часто отвечаю отказом на просьбы и отклоняю приглашения. Столько неотвеченных писем — боюсь, я очень многим людям мог показаться невежливым. Если кто-нибудь из них сейчас читает эту книгу, прошу у них прощения. И всем читателям говорю: «Au revoir» [54] . Надеюсь, мы еще увидимся.