И все-таки открывшиеся дополнительные обстоятельства сегодняшнего ЧП окончательно испортили майору настроение. Теперь ведь надо было писать новую объяснительную, в которой он, майор Максимов, никак не мог быть представлен как герой, но вынужден был бы довольствоваться ролью нерадивого командира, не сумевшего распознать диверсантов. Но делать ведь нечего, он обязан!.. Максимов сел на стул, и стул под ним вновь невыносимо скрипнул. И тогда, вместо того, чтобы писать новую объяснительную, майор Максимов неожиданно для себя принялся строчить ультиматум. Так мол и так, если ему до конца недели не пришлют сюда, на пропускник, в личный его кабинет, новенькое кресло с подлокотниками и на колесиках, то он, майор Максимов, подает в отставку, и пусть тут, у Полигона, служат господа генералы вместе с их толстыми женами, а не такой подтянутый холостяк, как… Он писал долго и самозабвенно, особенно налегая на лишний вес чужих супруг. Мелким убористым почерком Максимова были уже заполнены пять листов формата А4, когда в кабинет без стука ворвался рядовой Пащенко.
– Товарищ майор, привезли! – подбежав к столу, выдал Пащенко.
От него резко пахло репчатым луком и виргинским табаком.
Сначала майор Максимов решил, что Пащенко надо расстрелять на месте, ведь он отвлек своего командира от особо яркого пассажа, в котором описывалась возмутительная толщина ляжек любовницы министра обороны. Потом Максимов чуть поостыл и решил, что простреленной из табельного оружия коленной чашечки Пащенко будет достаточно, молодой ведь еще парень, жить и жить. А в итоге майору стало любопытно, что же такого привезли.
– Ну и что же такого привезли? – спросил он у Пащенко.
– Так ведь кресло, товарищ майор! То самое, с подлокотниками и на колесиках!
Максимов почувствовал приятную слабость во всем теле.
– Так чего тут стоишь?! Неси!
Пять минут спустя старый ненавистный стул отправился на помойку, отличный солдат Пащенко – во вне-очередную увольнительную, а майор Максимов, предварительно мелко изорвавший все свои объяснительные, – в краткосрочный, но бурный запой. Благо, у него и без чужих фляг водки в кабинете припасено было.
* * *
– Древние народы Евразии и Северной Америки верили, что медведь связывает мир людей и мир животных, что он вроде как посередине – и с теми, и с этими. Убив медведя, надобно тут же попросить прощения у его духа, а не то быть беде. На севере России и на Дальнем Востоке до сих пор совершают камлания над убитыми хищниками, а самые дремучие людишки вообще считают грехом стрелять в мишек. – Я вдруг остро ощутил свое одиночество, и то, что со мной рядом были трое мужчин, никак не могло компенсировать того, что Патрика и Милены больше не будет со мной никогда. В общем, меня пробило на поговорить, вот я и выдавал без перерыва все, что однажды увидел в научно-популярной передаче, посвященной урсусам, что было вполне актуально в связи с недавними событиями на поляне. – Славяне, как и другие древние народы, весьма опасались иметь дело с медведями, поэтому произносить вслух настоящее имя зверя – тогда его звали мечка – категорически запрещалось. Только прозвище! С тех пор и появились – и добрались до наших дней в сказках – всякие Топтыгины и Михайлы Потаповичи.
– Край. К чему это ты все? Бо слушать тебя уже нет сил!
Не обращая внимания на Турка, ищущего в каждом сокращении перестальтики потайной смысл, я продолжил:
– И как тут не вспомнить библейское: «И вот еще зверь, второй, похожий на медведя, стоял с одной стороны, и три клыка во рту у него, между зубами его; ему сказано так: “встань, ешь мяса много!”»
Хм, надо же, какая у меня хорошая память… Цитату слово в слово запомнил!
– А еще при упоминании медведя сразу же перед глазами возникает эмблема известной политической партии! – с воодушевлением подхватил нить беседы Панк, окончательно подтвердив мои опасения насчет его гражданства.
Мы двигались четко вдоль пунктира, совпавшего с медвежьей тропой, с каждым шагом приближаясь к загадочному Лифту.
– Дай Боже воювати і шабель не виймати [15] , – пробормотал сзади Турок.
Я бы на его месте не очень-то на это рассчитывал.
Сначала Панк обнаружил под завалом хвороста справа от тропы лося с переломанным позвоночником. Не понимаю, как я мог пройти мимо? Осмотрев схрон, я сделал следующие выводы: а) это дело левой лапы медведя, достаточно взрослого и сильного, чтобы одним ударом перебить хребет крупному копытному; б) медведь этот совершенно здоров, раз смог догнать лося, развив скорость до полуста кэмэ в час, и вскочить ему на спину; в) это дело лап вовсе не нашей медведицы с медвежатами, потому что лось погиб каких-то полчаса тому назад. Итого: все хреново, где-то вдоль этой тропы охотится еще один мутант-гризли. Скорее всего, муженек и по совместительству папочка тех тварей, что мы уже видели. А учитывая, что косолапые умеют хорошо маскироваться и нападать из засады, хреново вдвойне. Они бесшумно подкрадываются к добыче, хотя у них и нет мягких подушечек на лапах…
Метров через сто я споткнулся.
И вновь Панк оказался на высоте – он меня удержал от позорного падения.
– Это что за животное было? Неужели корова? – Панк уставился на выбеленные солнцем и осадками кости, предварительно отшлифованные мутантами-падальщиками и насекомыми. Очень аккуратно отшлифованные, если вообще на мясо кто-нибудь позарился, что не факт – уж больно хорошо скелет сохранился, все как бы на месте. Тушу не рвали на части и не растаскивали по сторонам. И при этом только одна кость – это была лапа – выставлена на тропу, все остальное скрыто в зарослях.
– Сам ты… – буркнул я. Мне одного взгляда хватило, чтобы определить, кому при жизни принадлежал костяк. – Слонопотам это был.
– Кто, простите?! – с вызовом уставился на меня Панк. Он, похоже, решил, что я над ним издеваюсь, и что он может дать мне отпор. Типа, гребенчатый настолько крут, что, позабыв о христианском смирении, запросто накостыляет Максимке Краевому за плохое поведение. Ну и пусть себе, мнение этого редкостного придурка меня мало волновало раньше, а сейчас и подавно.
– Орфей, ты уже заметил бивни? – обратился я к чудо-следопыту, намеренно игнорируя натужное пыхтение Панка рядом.
Орфей кивнул:
– Они вдвое длиннее, чем у обычных слонов. И рога вон торчат из черепа. И клыки еще. И когти.
– Не бывает коров такого размера, – глубокомысленно заявил Турок, не сумел избавить нас от своего авторитетного мнения. – А еще у коров не бывает чешуек-пластин по всему телу.
– Это ты точно подметил, дружище… Чего встали? Идти надо! – Стараясь не наступать на сухие ветки, на ходу я продолжил лекцию о местной фауне: – Слонопотам это был. Самый крупный мутант из тех, что я видел на Полигоне. И такое впечатление, что кости тут лежат много лет… «Калашом» слонопотама не взять, проверено. Сомневаюсь, что и гранатометом можно. Короче говоря, увидите такую тварь – молитесь.