«Ну и чем же она больна?» — нетерпеливо спросила Сапфира.
Эрагон быстро пересказал им то, что узнал от Арьи.
— И как далеко отсюда убежище варденов? — хмуро поинтересовался Муртаг.
— Я точно не знаю, — признался Эрагон, — но из того, что она мне показала, понял, что это гораздо дальше, чем отсюда до Гиллида.
— Ага, и она полагает, что мы можем преодолеть такое расстояние дня за три-четыре? — совсем рассердился Муртаг. — Ды мы сюда целых пять дней мчались, не зная отдыха! А теперь нам что же, совсем коней загубить? Они и так совершенно измучены.
— Но мы должны попытаться! Если этого не сделать, она умрет. А если лошади чрезмерно уста! гут, то я вместе с Арьей полечу вперед на Сапфире, а ты, не торопясь, последуешь с лошадьми за нами. Тогда мы, по крайней мере, сумеем вовремя доставить девушку к варденам. А через несколько дней ты нас нагонишь.
Муртаг что-то пробурчал себе под нос и в глубоком раздумье скрестил на груди руки.
— Ну еще бы! Муртаг ведь тоже член стаи! И у него ответственная должность: погонщик лошадей! Мне следовало бы помнить, что на большее я не гожусь. Но все же не забывайте, что слуги Гальбаторикса сейчас разыскивают меня именно потому, что сам ты защитить себя не сумел и мне пришлось сунуться в эту чертову тюрьму, чтобы тебя спасти! Да, я, конечно же, буду следовать твоим наставлениям и приведу коней куда скажешь — подобно твоему верному слуге!
Эрагон был ошеломлен неожиданно прозвучавшей в словах Муртага злобой.
— Что с тобой? Я очень благодарен тебе за все, но у тебя нет причин на меня злиться! Я же не просил следовать за мной или спасать из тюрьмы в Гиллиде. Ты сам этого захотел. Я ни к чему тебя не принуждал и не принуждаю.
— О, в открытую нет! Конечно же нет! А что еще мне оставалось делать, когда вы сражались с раззаками? Да и в Гиллиде — разве я мог с чистой совестью удрать и бросить тебя? Все дело в том, — и Муртаг ткнул Эрагона в грудь указательным пальцем, — что ты совершенно беспомощен, и все вынуждены постоянно о тебе заботиться!
Его слова задели гордость Эрагона, хоть он и понимал, что определенная доля правды в них есть.
— Нечего тыкать в меня пальцем! — возмутился он. Муртаг усмехнулся:
— А что? Ты в ответ проткнешь меня мечом? Да ты даже кирпичную стену не смог разрушить, хотя хвастался своими магическими умениями. — Он снова ткнул Эрагона пальцем, и тот, не выдержав, довольно сильно ударил его кулаком в живот.
— Я же тебя предупреждал! — крикнул Эрагон.
Муртаг согнулся пополам, выругался и с воплем кинулся на Эрагона. Они схватились врукопашную, яростно молотя друг друга руками и ногами, точно деревенские мальчишки. Эрагон, пытаясь пнуть Муртага ногой, промахнулся и случайно задел костер. Искры и горящие головни так и полетели во все стороны.
Эрагон и Муртаг катались по земле, и каждый старался подмять противника под себя, наконец Эрагону удалось, продев ногу под навалившегося на него Муртага, сильно ударить его ступней в грудь. Муртаг отлетел от него и грохнулся навзничь.
У него явно перехватило дыхание, потому что он далеко не сразу перевернулся на живот и встал — сперва на четвереньки, а потом и на ноги. И вдруг резко повернулся к Эрагону, и они снова схватились, но тут между ними на землю обрушился шипастый хвост Сапфиры, послышался ее оглушительный рев, и оба были вынуждены отскочить друг от друга. Выждав мгновение, Эрагон хотел уже перепрыгнуть через драконий хвост и снова броситься на обидчика, но когтистая лапа перехватила его, так сказать, в полете, и он, беспомощно дергая ногами и руками, повис в воздухе. Хорошенько встряхнув, Сапфира отшвырнула его в сторону и заявила:
«Довольно!»
Тщетно пытаясь спихнуть с груди ее мощную лапищу, Эрагон заметил, что и Муртаг точно так же пришпилен ею к земле. Сапфира опять грозно зарычала, показывая острые клыки, помотала башкой и сердито заявила Эрагону:
«Уж тебе-то следовало бы понимать, что позорно вот так кататься по земле и драться, точно собаки из-за куска мяса! Что бы на это сказал Бром, а?»
Эрагон почувствовал, как вспыхнули его щеки, и отвел глаза. Он прекрасно знал, как отреагировал бы Бром. Сапфира продолжала удерживать их обоих на земле, позволяя им сколько угодно извиваться и гневно вопить, а потом назидательным тоном посоветовала:
«Ну, если ты не хочешь провести всю ночь под моей лапой, спроси у Муртага — просто спроси! — что его мучает. — И она, по-змеиному изогнув шею, склонилась над Муртагом, внимательно глядя на него своими непроницаемыми синими глазищами. — И не забудь ему передать: я ни от кого из вас более не потерплю оскорблений!»
«А встать ты нам позволишь?» — жалобно попросил Эрагон.
«Нет».
Эрагон неохотно повернул голову к Муртагу, чувствуя на разбитых губах кровь, и Муртаг, как бы ни к кому не обращаясь, спросил, глядя в небо:
— Ну и что, собирается она нас отпускать или нет?
— Нет, пока мы не поговорим… Она велела разузнать у тебя, в чем, собственно, дело, — смущенно признался Эрагон.
Сапфира чтото одобрительно проворчала, по-прежнему не сводя глаз с Муртага. И ему никуда было не деться от ее проницательного взора. Наконец он чтото сердито пробурчал себе под нос, и когти Сапфиры тут же впились ему в грудь, а хвост гневно взметнулся. Муртаг оторопело посмотрел на дракониху и хриплым голосом заявил:
— Я тебе уже не раз говорил, что не собираюсь ехать к варденам!
Эрагон нахмурился: «Что все это значит?»
— Ты не хочешь или… не можешь?
Муртаг в очередной раз попытался спихнуть со своей груди лапу Сапфиры, выругался и сдался.
— Не хочу! Они будут ждать от меня того, чего я им дать не смогу.
— Ты что же, украл у них что-нибудь?
— Ох, если б все было так просто!
У Эрагона даже глаза округлились от любопытства.
— Так в чем же дело? Ты убил их предводителя? Или не с той женщиной переспал?
— Нет. Все дело в том, как я появился на свет… — загадочно промолвил Муртаг, снова пытаясь столкнуть с себя драконью лапу.
На этот раз Сапфира решила их отпустить, но внимательно следила, как они встают с земли и отряхиваются.
— Ты не ответил на мой вопрос, — напомнил Эрагон, облизывая разбитую губу.
— Ну и что? — Муртаг уже хотел было уйти, но вдруг остановился, вздохнул и сказал: — Для тебя это все совершенно не важно… Это обстоятельства моей личной жизни. Но я точно знаю, что вардены ничуть не обрадуются моему появлению, даже если я принесу с собой голову самого короля! Нет, они, вполне возможно, будут радостно меня приветствовать и даже допустят на собрания, но доверять они мне никогда не будут! А если я еще и прибуду к ним при не слишком благоприятных обстоятельствах — вроде нынешних, — они, скорее всего, тут же на меня оковы наденут.