На следующий день он чувствовал себя еще хуже. Все тело болело, руки были сплошь покрыты синяками и ссадинами, а растревоженные раны на ногах не давали нормально ходить. Бром, оторвавшись от каши, которую варил на завтрак, быстро глянул на него и усмехнулся:
— Ну что? Как ты себя чувствуешь?
Эрагон что-то буркнул в ответ и молча сел есть.
Выйдя в путь, они все время прибавляли шагу, стараясь еще до полудня попасть в Теринсфорд. Вскоре дорога стала значительно шире, а впереди завиднелись дымы над каминными трубами.
— Ты бы приказал Сапфире облететь Теринсфорд стороной и подождать нас с другой стороны от него, — посоветовал Бром Эрагону. — И там пусть она будет очень осторожна: жители Теринсфорда легко могут ее заметить.
— А что ж ты сам ей этого не скажешь? — с вызовом спросил Эрагон.
— Считается дурным тоном вмешиваться в отношения Всадника с его драконом, — спокойно пояснил Бром.
— Ну, раньше-то тебя это не слишком волновало, верно?
— Я был просто вынужден поговорить с ней, — усмехнулся Бром.
Эрагон насупился, но советам его последовал. А Сапфира сверху предупредила их: «Осторожней! Похоже, слуги Империи могут тут быть повсюду».
Колеи на дороге становились все глубже, и Эрагон не раз замечал отпечатки уже знакомых ему следов раззаков. Все чаще попадались фермы — до Теринсфорда было уже совсем рукой подать. Это селение было значительно крупнее Карвахолла, но дома в нем были расположены весьма хаотично.
— Как-то у них тут все непонятно! — недовольно проговорил Эрагон, который никак не мог понять, где же находится мельница Демптона. Впрочем, думал он, Балдор и Олбрих наверняка уже виделись с Рораном, а мне с ним встречаться сейчас совсем ни к чему.
— Да, городишко так себе, — согласился Бром. Теперь их отделяла от Теринсфорда только река Анора, через которую был перекинут прочный широкий мост. У моста дорогу им преградил какой-то грязный и неприятно вкрадчивый тип, вылезший из-под куста. Из-под слишком короткой рубахи торчало его грязное пузо, нависавшее над продетой в штаны веревкой. Приоткрытые губы потрескались, во рту виднелись гнилые зубы, похожие на разрушенные надгробия.
— Тут стоять воспрещается! — заявил он. — Это мой мост. Придется вам раскошелиться, чтобы я разрешил по нему пройти.
— Сколько? — покорно осведомился Бром, вытаскивая кошелек.
Физиономия сторожа прояснилась.
— Пять крон, — сказал он, широко улыбаясь.
Эрагон, страшно возмущенный такой наглостью, начал было спорить, но Бром одним взглядом заставил его умолкнуть и без единого слова сунул в руку сторожа монеты, которые тот бережно опустил в висевший на поясе кошель.
— Вот и спасибочки! — кривляясь, протянул он и дал им пройти.
Но, сделав лишь первый шаг, Бром споткнулся и чуть не упал, ухватившись за плечо сторожа.
— Ну, ты! Под ноги-то смотри! — сердито огрызнулся тот, стряхивая с плеча руку Брома.
— Извини, — кротко промолвил Бром и пошел дальше.
— Ты почему ему ни слова не возразил? — негодующе воскликнул Эрагон, стоило им отойти от сторожа на несколько шагов. — Ведь он же тебя как липку ободрал! Хотя он наверняка никакой не хозяин моста! Да мы бы легко и так прорвались!
— Возможно, — согласился Бром.
— Так чего ж было ему платить?
— А того, что не стоит спорить с каждым дураком. Куда проще позволить дуракам поступать как им хочется, а самим гнуть свою линию, потому что скоро они о тебе и думать забудут. Смотри-ка. — И Бром разжал ладонь: на ней сверкнули монеты.
— Ты срезал его кошель! — не веря собственным глазам, воскликнул Эрагон.
Бром подмигнул ему и сунул денежки в карман.
— И монет там было на удивление много! Нечего было этому ослу хранить все деньги в одном месте! — И тут у них из-за спины донесся горестный и злобный вопль. — Ага, — воскликнул Бром, — видно, наш знакомец наконец-то заметил пропажу! Кстати, если покажется, что за нами кто-то следит, сразу дай мне знать. — Он крепко взял Эрагона за плечо, и они быстро пошли, петляя между домами и стараясь избегать людных мест. Наконец почти на самой окраине Теринсфорда Бром спросил у какого-то попавшегося им навстречу мальчишки, где можно купить лошадей, и тот, растерянно на них посмотрев, указал на большой сарай, стоявший невдалеке. Бром поблагодарил мальчика и дал ему монетку.
Широкая двустворчатая дверь сарая была распахнута настежь, внутри виднелись два ряда стойл. У дальней стены, на которой висели седла, упряжь и прочее снаряжение, широкоплечий мужчина чистил отличного белого жеребца. Завидев вошедших, он махнул им рукой, приглашая войти.
Подойдя поближе, Бром воскликнул, любуясь жеребцом:
— Ах, какой красавец!
— Это Сноуфайр. А меня зовут Хаберт. — И конюх протянул им по очереди свою крепкую загрубелую ладонь. Затем последовала вежливая пауза: Хаберт явно ждал, что гости также назовут свои имена. Поскольку этого не последовало, он спросил: — Чем могу служить?
— Нам нужны две лошади, — сказал Бром, — и полное снаряжение для обеих. Лошадки должны быть быстроногими и выносливыми: нам придется немало путешествовать.
Хаберт подумал и сказал:
— Таких, как Сноуфайр, у меня, правда, больше нет, но те, что есть, тоже не из дешевых. — Жеребец беспокойно переступал с ноги на ногу, и конюх успокоил его, ласково погладив по шее.
— Цена для нас значения не имеет. Я куплю самых лучших коней, какие у тебя есть, — заявил Бром.
Хаберт молча кивнул, привязал жеребца и принялся отбирать седла и прочее снаряжение. Потом пошел к стойлам и вскоре привел двух лошадок. Одна была гнедая, вторая чалая. Гнедой конь упирался, не желая слушаться.
— Он у нас немного с норовом, но если у наездника рука твердая, то неприятностей с ним не будет, — заверил их Хаберт, вручая повод Брому.
Бром дал коню обнюхать свою ладонь, и тот охотно подставил шею, чтоб его погладили.
— Хорошо, этого мы возьмем, — сказал Бром и посмотрел на чалого коня. — А в чалом я что-то не уверен.
— Он очень даже быстрый.
— М-м-м-да?.. А сколько ты хочешь за белого жеребца? Хаберт любовно оглядел Сноуфайра.
— А его я и продавать-то не собирался. Это у меня самый лучший. Я его специально растил, чтобы производителем сделать.
— Ну все-таки. Вдруг ты захочешь с ним расстаться, во что мне бы тогда это обошлось? — гнул свою линию Бром.
Эрагон попробовал тоже погладить гнедого, но конь испуганно от него шарахнулся. Эрагон что-то ласково прошептал, пытаясь успокоить животное, и страшно удивился, почувствовав, что между ним и конем возникла мысленная связь, как с Сапфирой. Хотя связь эта и не была такой же четкой и ясной, он все же смог кое-что объяснить жеребцу и осторожно внушить, что не желает ему ничего плохого и они теперь друзья. Конь успокоился, внимательно глядя на Эрагона влажными карими глазами.