«Садись, Сапфира, так мы ничего не добьемся. Я лучше сражусь с ним на земле».
Устало проворчав что-то в знак смирения, дракониха спланировала на небольшое и относительно ровное каменистое плато на берегу реки Джиет. Вода в реке покраснела от пролитой крови. Эрагон спрыгнул со спины Сапфиры, как только она приземлилась, и попробовал почву. Она оказалась достаточно гладкой и твердой, споткнуться здесь было не обо что. Он кивнул, удовлетворенный.
Через несколько секунд красный дракон, мелькнув у них над головой, сел на противоположном конце плато. Левую заднюю лапу он поджимал, как собака, чтобы не бередить рану: Эрагон умудрился почти надвое развалить ему мышцу. Дракон дрожал всем телом, но все же хотел снова броситься вперед на трех ногах, однако тут же остановился, злобно рыча на Сапфиру.
Его Всадник, расстегнув ремни на ногах, легко съехал на землю по неповрежденному драконьему боку, обошел вокруг него и тщательно осмотрел его раненую лапу. Эрагон не мешал ему: он понимал, как тяжело Всаднику видеть, сколь серьезное увечье получил его верный дракон. Но оказалось, что ждал он слишком долго: Всадник что-то невнятно пробормотал, и рана на лапе дракона мгновенно затянулась.
По спине у Эрагона пробежал холодок: он не мог поверить, что столь серьезную рану можно было залечить так быстро с помощью всего лишь нескольких слов. «Впрочем, — думал он, — мой теперешний соперник явно не Гальбаторикс — у того дракон черный». При мысли об этом Эрагон далее несколько успокоился, выходя на бой со своим неведомым противником.
Встретились они в центре плато; а Сапфира и красный дракон меж тем кружили по его краям.
Всадник, обеими руками вращая над головой свой двуручный меч, уверенно наступал на Эрагона, который с помощью Заррока прикрылся от рубящего удара. От встретившихся со звоном клинков во все стороны посыпались яркие искры. Затем Эрагону удалось немного потеснить противника, выполнив целую серию весьма сложных выпадов. Он легко парировал контратаки и, точно пританцовывая, заставлял врага отступать все ближе к краю плато.
Однако же, достигнув края, незнакомый Всадник встал мертво, отражая все атаки Эрагона, какими бы изощренными они ни были. Эрагону даже стало казаться, что его противник заранее предвидит все его выпады. Он понимал, что если бы успел хоть немного передохнуть перед этим поединком, то, вполне возможно, и сумел бы одолеть неприятеля, но в нынешнем своем состоянии — а он чувствовал себя совершенно измотанным — решительного успеха он добиться явно не мог. Его противник не обладал ни быстротой, ни силой эльфа, но мечом владел, пожалуй, даже лучше, чем Ванир, да и техника у него была не менее отточенной, чем у Эрагона.
Нечто вроде паники охватило душу Эрагона, когда первоначальный и весьма кратковременный прилив энергии начал иссякать, а он так и не сумел ничего особенного добиться, разве что благодаря довольно удачному выпаду оставил неглубокий след на начищенной до блеска нагрудной пластине неприятеля. Последних запасов энергии, скрытых в драгоценных камнях — в рубине Заррока и алмазах пояса Белотха Мудрого, — хватило ненадолго. Затем Всадник в стальных латах решительно шагнул вперед, и не успел Эрагон опомниться, как они снова оказались в центре плато, где и продолжали довольно вяло обмениваться ударами.
Заррок казался теперь Эрагону страшно тяжелым; у него едва хватало сил поднять меч. Плечо саднило; он судорожно хватал ртом воздух; лицо заливал пот. Даже страстное желание отомстить за смерть Хротгара не помогало — силы покидали его.
В конце концов Эрагон поскользнулся и упал. Не желая быть заколотым, на земле, он откатился назад, вскочил, тут же сделал новый выпад, но противник небрежно отбил Заррок одним движением кисти.
Затем он отвел свой меч, легко описав им в воздухе круг, и это движение вдруг показалось Эрагону удивительно знакомым; впрочем, и многие другие приемы неведомого Всадника что-то смутно напоминали ему. Ужас охватил его душу. Он, внимательно осмотрев двуручный меч и смотровые щели в блестящем забрале противника, крикнул:
— Я знаю, кто ты!
И бросился на врага, собственным телом так прижав его меч, что тот не сразу сумел его выдернуть. А Эрагон, подцепив пальцами шлем врага, сорвал его и понял, что его подозрения полностью оправдались: перед ним в центре каменистого плато на краю Пылающих Равнин стоял Муртаг. И улыбался.
Триста виндр! — воскликнул Муртаг, и тут же тяжелый сгусток воздуха так ударил Эрагона в грудь, что он отлетел футов на двадцать и грохнулся на спину.
Он слышал, как зарычала Сапфира. Перед глазами плясали красные и белые вспышки, и он свернулся клубком, дожидаясь, когда утихнет боль. Если у него на мгновение и возникла какая-то радость от встречи с Муртагом, то она вскоре погасла: уж больно чудовищными были обстоятельства, при которых произошла эта встреча. В смятенной душе Эрагона кипели самые разноречивые чувства: потрясение, удивление, гнев, ярость…
Опустив меч, Муртаг вытянул вперед руку в латной перчатке и, ткнув указательным пальцем в Эрагона, сказал:
— Сдаваться ты, конечно же, не намерен..
По спине Эрагона прошла ледяная волна: это была та самая сцена из его сна, привидевшегося ему, когда они плыли по реке Аз Рагни в Хедарт. Человек в пробитом шлеме, лежащий на истоптанной земле. Кольчуга его в крови, лицо закрыто вытянутой ладонью. А откуда-то сбоку вдруг появляется рука победителя в латной перчатке и властным знаком, словно сама Судьба, указывает на поверженного воина… Вот оно! Прошлое и настоящее встретились и слились воедино. И сейчас должна решиться его, Эрагона, судьба!
Он с трудом поднялся на ноги, откашлялся и сказал:
— Как же случилось, Муртаг, что ты остался жив? Я собственными глазами видел, как ургалы тащили тебя в подземелье, и много раз пытался потом установить с тобой мысленную связь, но тщетно: все скрывал непроницаемый мрак.
Муртаг горько рассмеялся:
— И я, как и ты, ничего не видел перед собой; и я, как и ты, пытался установить с тобой связь, будучи в Урубаене.
— Но ты же погиб еще в Фартхен Дуре! — вскричал Эрагон. — Ты погиб у входа в подземные коридоры гномов! Арья потом нашла твои окровавленные одежды.
По лицу Муртага скользнула тень.
— Нет, я не погиб. Это все штучки Двойников, Эрагон. Они сумели подчинить себе группу ургалов и с их помощью организовать засаду, чтобы убить Аджихада, а меня захватить в плен. Потом они связали меня заклятиями, чтобы я не сбежал, и переправили в Урубаен.
Эрагон был в полном недоумении; все это совершенно не укладывалось у него в голове.
— Но почему ты согласился служить Гальбаториксу? Ты ж говорил, что ненавидишь его! Ты говорил…
— Согласился! Ха! — В смехе Муртага слышалось безумие. — Я и не думал соглашаться! Но Гальбаторикс сперва жестоко наказал меня за мое пренебрежение к его заботам (я ведь, как ты знаешь, в Урубаене вырос) и намерениям, а также за бегство. А потом он извлек из моей памяти все, что мне было известно о тебе, о Сапфире и о варденах.