В глазах Трианны сверкнула искра гнева — сверкнула и погасла так быстро, что Эрагон даже засомневался, действительно ли он ее заметил. Колдунья вздохнула:
— Да, я понимаю.
В голосе ее слышалось такое разочарование, и выглядела она такой огорченной, что Эрагон ощутил даже некую вину за то, что отказал ей. В конце концов, ничего страшного, если я несколько минут поговорю с нею, решил он и спросил:
— А где ты сама училась магическим искусствам? Лицо Трианны просветлело.
— Моя мать, — сказала она, — была целительницей из Сурды. Она обладала небольшим магическим даром и кое-чему сумела научить и меня. Разумеется, я далеко не так могущественна, как Всадники. Да и никто из Дю Врангр Гата не смог бы одолеть Дурзу в одиночку, как это сделал ты. Ты совершил настоящий подвиг! Эрагон смущенно потупился.
— Я бы наверняка погиб, если б не Арья, — честно признался он.
— По-моему, ты излишне скромен, Аргетлам, — возразила Трианна. — Ведь это ты нанес последний решающий удар. Тебе бы следовало гордиться — ты совершил деяние, достойное самого Враиля! — Она так близко склонилась к нему, что сердце застучало у него в груди: он почувствовал аромат ее духов, насыщенный, мускусный, с легким оттенком каких-то экзотических благовоний. — А ты слышал песни, которые уже сложили о тебе? Вардены поют их каждую ночь, собираясь у костров. Они говорят, что ты пришел, чтобы отнять трон у Гальбаторикса!
— Нет, — быстро и резко сказал Эрагон. Как раз эти разговоры были ему особенно неприятны. — Может, так и говорят, но это неправда. Как бы ни сложилась моя судьба, но к трону я не стремлюсь.
— Что весьма мудро с твоей стороны. Ведь правитель, в конце концов, — это всего лишь человек, пребывающий в плену своих обязанностей. Поистине жалкое вознаграждение для последнего Всадника и его дракона. Нет, для тебя, разумеется, куда важнее полная свобода, возможность идти куда хочешь, делать что хочешь… Или, может быть, влиять на будущее всей Алагейзии… — Трианна помолчала. — Осталась ли у тебя на родине семья?
«Зачем ей это?»
— Нет, только двоюродный брат.
— Значит, и невесты у тебя нет?
Этот вопрос застал его врасплох. Такого у него еще никогда не спрашивали.
— Нет, я пока ни с кем не помолвлен.
— Но ведь наверняка есть девушка, которая тебе не безразлична. — Колдунья подошла еще ближе; ленты ее рукава слегка коснулись руки Эрагона.
— В Карвахолле у меня такой девушки нет, — чуть помедлив, сказал Эрагон, — да и с давних пор мы с Сапфирой все время странствуем.
Трианна слегка отодвинулась и подняла руку так, что ее браслет-змея оказался примерно на уровне его глаз.
— Нравится тебе мой браслет? — спросила она. (Эрагон посмотрел на змейку и кивнул, хотя браслет вызывал у него скорее чувство беспокойства.) — Я называю его Лорга. Это мой друг и защитник. — Чуть наклонившись, она подула на браслет и прошептала: — Се орум торнесса хавр шарьялви лифе. — И Эрагон понял: «Пусть оживет эта змейка».
Сухо зашуршала чешуя, змея шевельнулась, и Эрагон с ужасом и восхищением увидел, как она ползет по бледной руке Трианны, приподнимается и, не мигая, начинает смотреть прямо на него своими рубиновыми глазами. Ее раздвоенный язычок то высовывался из пасти, то снова скрывался; красные светящиеся глаза, казалось, все расширяются, и у Эрагона возникло такое ощущение, словно он падает в ту пропасть, что открывалась за этими глазами. Он попытался отвести взгляд, но не смог этого сделать.
И вдруг, видимо по команде своей хозяйки, змейка замерла, глаза ее погасли, и она вновь браслетом обвила запястье Трианны. А сама колдунья с усталым вздохом прислонилась к стене.
— Немногие понимают, чем занимаются те, кто владеет искусством магии. Но я хотела бы, чтобы ты знал: есть и другие, такие, как ты, и мы непременно придем вам на помощь, если сможем.
Поддавшись внезапному порыву, Эрагон сжал ее руку в своей руке. Он никогда прежде не осмеливался вот так прикоснуться к женщине, но сейчас словно что-то толкнуло его изнутри. Это было новое, немного пугающее чувство.
— Если хочешь, — предложил он, — мы могли бы вместе перекусить и немного поболтать. Тут недалеко…
Трианна осторожно накрыла его пальцы свободной рукой; рука у нее была нежная, прохладная и очень отличалась от тех загрубелых ладоней, которые Эрагон привык пожимать.
— С удовольствием. А мы… — Дверь у нее за спиной вдруг резко распахнулась. Колдунья резко обернулась и вскрикнула, оказавшись лицом к лицу с Сапфирой.
Сапфира застыла в дверном проеме, точно изваяние, лишь верхняя губа ее медленно приподнялась, обнажая ряд острых зазубренных клыков. Потом она зарычала, и в этом рычании любой отчетливо услышал бы презрение и угрозу. Рычание Сапфиры не смолкало по меньшей мере минуту, и на слух оно воспринималось, как совершенно законченная и в высшей степени грозная тирада.
Эрагон не сводил с драконихи гневного взгляда, но та не обращала на него ни малейшего внимания.
Наконец Сапфира умолкла. Трианна нервно теребила ткань платья, и по ее бледному испуганному лицу нетрудно было догадаться, что она с трудом держит себя в руках. Быстро поклонившись Сапфире, она повернулась и тут же исчезла. А Сапфира подняла лапу, облизала когти и преспокойно заявила:
«Эту дверь совершенно невозможно открыть».
«Зачем ты это сделала? — взорвался Эрагон. — С какой стати ты вмешиваешься в мои дела?»
«Тебе нужна была моя помощь», — с прежней невозмутимостью ответила она.
«Если бы мне была нужна твоя помощь, я бы сам тебя позвал!»
«Не кричи на меня! — Она сердито щелкнула зубами. И Эрагон понял, что и у нее в душе бушует целая буря чувств. — Я не позволю тебе развлекаться с какой-то девкой, тем более что ей нужен Эрагон-Всадник, а не Эрагон-человек».
«Она — не девка! — От злости Эрагон даже кулаком по стене стукнул. — А я уже взрослый мужчина, Сапфира, и отшельником быть не собираюсь. Неужели ты считаешь, что я перестану обращать внимание на женщин только потому, что я — Всадник? И кроме того, решать, с кем мне стоит «развлекаться», а с кем не стоит, решать уж точно не тебе! Кстати сказать, я всего лишь хотел поболтать с ней немного, отвлечься от тех бед, что обрушились на нас в последнее время. Ты ведь отлично умеешь читать мои мысли и должна бы знать, что мне сейчас нелегко. Почему же ты не оставила меня в покое? Что плохого в том, что я бы немного побеседовал с этой Трианной?»
«Ты не понимаешь…» — Сапфира избегала смотреть ему в глаза.
«Не понимаю? Может, ты мне и семьей обзавестись не позволишь? Женой и детьми?»
«Эрагон… — Огромный синий глаз смотрел на него, не мигая. — Мы очень тесно связаны с тобой…»
«Естественно!»
«И если ты захочешь создать… отношения с кем-то — с моего благословения или без него — и к кому-то… привяжешься, то и мои чувства неизбежно будут затронуты. Тебе следует об этом помнить. И я предупреждаю тебя в первый и последний раз: будь осторожен в своем выборе, ибо любые новые отношения будут касаться нас обоих».