По тоннелю, образованному кустами кизила, увитого плющом, они прошли в закрытый внутренний дворик дома, со всех сторон окруженного стволами деревьев. Центр дворика занимала беседка, где притаились горн и наковальня; там также имелся такой набор кузнечных инструментов, которыми, по мнению Эрагона, смело мог бы воспользоваться даже могучий Хорст.
Но хозяйничала в этой своеобразной кузне какая-то эльфийка; в левой руке она держала над пылающими углями небольшие щипцы, а правой рукой качала мехи. Затем щипцы мелькнули в воздухе, и Эрагон заметил зажатое в них кольцо из раскаленной добела стали. Эльфийка щипчиками поменьше взяла это кольцо и продела в другое кольцо, присоединив к незаконченной стальной кольчуге, висевшей над наковальней; потом схватила молоток и одним ударом соединила разъятые концы кольца, подняв целый сноп искр.
Лишь тогда Арья осмелилась, подойдя поближе, промолвить почтительно:
— Атра эстерни оно тельдуин.
Эльфийка повернулась к ним; ее шея и щека снизу были подсвечены кровавым светом горна. Казалось, в кожу ее вделаны тоненькие проволочки — так густо покрывала его тончайшая паутина морщинок. Такой старой женщины здесь Эрагону среди эльфов видеть еще не доводилось. Эльфийка ничего не сказала Арье в ответ, хотя Эрагон прекрасно знал, что не ответить на приветствие — это самое настоящее оскорбление, тем более, если сама королевская дочь оказывает тебе честь, заговорив первой.
— Рюнёнэлда, — громко сказала Арья, — смотри, кого я привела к тебе! Это наш новый Всадник, Эрагон Губитель Шейдов.
— А я слышала, что ты умерла, — сказала старая Рюнён глухим прерывистым голосом, ничуть не похожим на звонкие голоса других эльфов. Этот голос напомнил Эрагону голоса стариков из Карвахолла, которые любят, сидя на крылечке дома, покурить трубочку и рассказать какую-нибудь байку.
Арья улыбнулась:
— Когда ты в последний раз покидала свой дом, Рюнён?
— Тебе бы следовало это знать! На праздник, устроенный в честь летнего солнцестояния — ты же сама заставила меня тогда присутствовать на пиру!
— Так это ведь три года назад было!
— Правда? — Рюнён нахмурилась; потом подошла к горну и накрыла угли ребристой крышкой. — Ну и что с того? Меня утомляют шумные компании и вся ваша бессмысленная болтовня! — Она сердито глянула на Арью. — А почему мы разговариваем на этом дурацком языке? Ты зачем этого мальчика сюда привела? Небось хочешь, чтоб я меч для него выковала? Ты же знаешь, я поклялась никогда больше не создавать никаких орудий убийства — ведь этот Всадник-предатель принес сделанным мною мечом столько бед и разрушений.
— У Эрагона уже есть меч, — успокоила ее Арья и показала старой эльфийке Заррок.
Рюнён с явным удивлением взяла меч в руки, нежно погладила винно-красные ножны, провела пальцем по черному символу, бережно обтерла рукавом рукоять и, ловко обхватив ее пальцами, выдернула клинок из ножен. Действовала она с уверенностью бывалого воина. Клинок она осмотрела очень внимательно, а потом так согнула лезвие обеими руками, что Эрагон испугался, как бы не сломался меч. Решительно взмахнув Зарроком над головой, Рюнён опустила его прямо на щипцы, лежавшие на наковальне, со звоном разрубив их пополам.
— Заррок, — ласково сказала Рюнён, обращаясь к мечу. — Я тебя хорошо помню. — Она покачала меч в руках, точно мать первенца. — Ведь я создала тебя совершенным, как солнечный свет. — Рюнён повернулась к Эрагону и Арье спиной и подняла глаза к узловатым ветвям, что тесно сплелись у нее над головой; рука ее по-прежнему ласково скользила по изгибам меча. — Всю жизнь я ковала мечи, из простой руды создавая порой настоящее чудо, а потом пришел ОН и все уничтожил. Все пошло прахом — столетия труда, чудесные образцы!.. Насколько я помню, на свете осталось всего четыре меча, сделанных мною. ЕГО меч, меч Оромиса и еще два — их бережно хранят в семьях, сумевших спастись от Вирдфеллов.
«Кто такие Вирдфеллы?» — набравшись смелости, мысленно спросил у Арьи Эрагон.
«Так у нас называют Проклятых», — тоже мысленно ответила она.
Рюнён повернулась к Эрагону:
— Теперь, значит, Заррок ко мне вернулся… Что ж, из всех моих творений именно его я меньше всего ожидала увидеть снова и уж тем более снова взять в руки. Как ты завладел мечом Морзана?
— Мне его подарил Бром.
— Бром? — Рюнён задумчиво вертела в руках меч. — Бром… Я его хорошо помню. Он еще умолял меня сделать ему новый меч взамен того, который он потерял в бою. И, если честно, мне очень хотелось ему помочь, но я тогда уже дала свою клятву. Мой отказ, помнится, страшно рассердил его. Оромису пришлось даже стукнуть его как следует, чтобы он потерял сознание, иначе он бы отсюда никогда не ушел.
Эрагон с интересом внимал этим подробностям.
— Твой меч отлично служил мне, Рюнёнэлда. Я бы давно уже мог погибнуть, если бы не Заррок. Им я убил шейда Дурзу.
— Правда убил? Что ж, значит, и этот меч все-таки нам послужил! — Сунув Заррок в ножны, Рюнён с явной неохотой вернула его Эрагону и, наконец, посмотрела на Сапфиру. — Привет тебе, Скулблака.
«И тебе привет, Рюнёнэлда».
Даже не подумав спросить у Эрагона разрешения, Рюнён подошла к Сапфире и постучала тупым коротким ногтем по чешуе у нее на плече. Она так и сяк поворачивала голову, словно желая проникнуть внутрь этой безупречной прозрачной синевы.
— Хороший цвет! — одобрила она в итоге. — Не то что у этих коричневых драконов, которые вечно кажутся грязными. Вообще-то, меч Всадника должен совпадать с цветом чешуи его дракона, и такой синий цвет отлично смотрелся бы в клинке… — Эта мысль, казалось, истощила все ее силы. Шаркая ногами, она вернулась к наковальне и уставилась на испорченные щипцы; похоже, даже на то, чтобы заменить их, сил у нее не осталось.
Эрагон чувствовал, что неправильно завершать разговор на такой печальной ноте, но никак не мог придумать, как тактично сменить тему. Но тут его внимание привлекла незаконченная кольчуга. Рассматривая ее, он с удивлением увидел, что каждое отдельное крошечное кольцо запаяно намертво. Поскольку крошечные звенья остывали чрезвычайно быстро, их следовало запаивать мгновенно, но до этого нужно было еще успеть присоединить их к уже сделанной части кольчуги. Такое, безусловно, было возможно лишь в том случае, если мастер обладал скоростью и точностью эльфа.
— Я никогда не видел ни одной кольчуги, равной твоим! — восхищенно заметил Эрагон. — Даже у гномов. И как только у тебя хватает терпения? Ведь колечки такие крохотные! Почему бы просто не воспользоваться магией и не избавить себя от столь кропотливого труда?
Он никак не ожидал, что его слова вызовут такой взрыв эмоций. Рюнён взъерошила свои коротко стриженные волосы и возразила:
— И тем самым лишить себя удовольствия, которое я получаю от работы? О да, каждый эльф, и я в том числе, может пользоваться магией для удовлетворения почти любого своего желания — некоторые так и поступают. Но разве тогда в жизни останется хоть какой-то смысл? Ну, вот чем, например, заполнить столько свободного времени? Скажи-ка, ты бы чем занялся?