Языки пламени вырвались из пасти Сапфиры, и Эрагон с трудом удержался, чтобы не ответить Муртагу какой-нибудь резкостью. Он понимал, что в таком случае кровопролитие стало бы неизбежным.
— Прошу вас обоих, Муртаг и Торн, — снова начал он, стараясь говорить по возможности спокойно. — хотя бы попробовать сделать то, что я вам предлагаю? Неужели желание противостоять Гальбаториксу совсем тебя покинуло, Муртаг? Ты и твой дракон никогда не сумеете освободиться от его страшной власти, если так и станете покорно исполнять все его приказания!
— Ты недооцениваешь Гальбаторикса, Эрагон, — прорычал Муртаг. — Ты просто не знаешь, сколь велико его могущество. Он в течение сотни лет создавал рабов, подчиняя их себе с помощью их истинных имен. Это продолжается с тех самых пор, как он взял на службу нашего отца. Неужели ты думаешь, что он и сам не знает, сколь сильно может меняться истинное имя за время жизни, меняя тем самым и сущность своего хозяина? Ему наверняка все это известно, и он давно уже предпринял соответствующие меры предосторожности. И если бы в какой-то момент мое истинное имя или имя Торна вдруг переменилось, эти перемены незамедлительно спустили бы с крючка тех «сторожевых псов», которые своим «лаем» обо всем известили бы Гальбаторикса, и он, не сомневаюсь, сумел бы заставить нас вернуться к нему в Урубаен, а потом снова накрепко привязал бы к себе такими узами, из которых нам уже никогда было бы не вырваться!
— Но это только в том случае, если бы он смог угадать
ваши новые имена.
— Ну, тут уж ему равных нет! — Муртаг вновь поднял Заррок. — Мы с Торном, возможно, и воспользуемся в будущем твоим предложением, но лишь тщательно его изучив и соответствующим образом подготовившись. Мы не желаем обрести свободу лишь для того, чтобы снова дать Гальбаториксу возможность выкрасть нас и полностью подчинить себе. — Он взмахнул Зарроком, и лезвие меча блеснуло у него над головой. — А потому у нас нет выбора. Нам все-таки придется проводить вас с Сапфирой в Урубаен. Ну что, Эрагон, сдашься без боя или будем драться?
Более не в силах сдерживать себя, Эрагон ответил:
— Да я скорее сам себе сердце из груди вырву, чем сдамся тебе без боя!
— Лучше попробуй у меня из груди сердце вырвать! — ответил Муртаг, рубанул мечом воздух над головой и с диким боевым кличем ринулся в бой.
Взревев в унисон с ним, Торн, дважды взмахнув крыльями, взвился над Сапфирой, изогнулся в дугу, и его страшная пасть оказалась в опасной близости от ее шеи. Всего один мощный укус в основание черепа, и дракониха была бы обездвижена.
Но Сапфира ждать не стала. Она рванулась вперед и, повернув могучие крылья в плечевых суставах, тут же стрелой пошла вниз, к земле, скрытой тучами пыли, затем резко выровняла полет и вновь как бы повисла в воздухе. Затем, накренившись направо, она отвела голову влево и, вращаясь по часовой стрелке, с такой силой ударила своим мощным хвостом по левому боку Торна, что тот перелетел через нее и сломал себе крылья сразу в пяти местах. Острые края его полых плечевых костей, проткнув шкуру, торчали теперь наружу между сверкающими чешуями. Крупные капли дымящейся драконьей крови падали сверху на Эрагона и Сапфиру. Одна из таких капель, разбившись о шлем Эрагона, просочилась сквозь кольчугу и коту до самой кожи, обжигая, точно кипящее масло. Он невольно поежился и тут же поспешил стереть с шеи вторую жгучую каплю.
Рев Торна превратился теперь в жалобный вопль; явно страдая от боли, он неуклюже пролетел мимо Сапфиры; было видно, что ему трудно удерживаться в воздухе.
— Отличный удар! — крикнул Эрагон Сапфире, когда та снова выровняла полет, и увидел, как Муртаг снял с пояса какой-то маленький округлый предмет и прижал его к плечу Торна.
До сих пор Эрагон не чувствовал никакого потока магической энергии, исходившего от Муртага, а вот тот предмет у него в руках прямо-таки вспыхнул, что было вызвано, видимо, ее приливом. Сломанное крыло Торна непроизвольно дернулось, и кости сами собой со щелчком встали на место, а порванные мышцы и связки тут же зажили. Мгновенно исчезли и все внешние признаки нанесенной дракону тяжелой травмы.
«Как же это ему удалось?!» — мысленно воскликнул Эрагон.
Ответила ему Арья:
«Я думаю, Муртаг заранее наполнил данный предмет целительной магической силой».
«Жаль, что я не подумал о подобных мерах предосторожности», — упрекнул себя Эрагон.
Исцелившийся с помощью магии Торн сразу прекратил падение и стал вновь подниматься вверх, к Сапфире. Он летел. точно огненное копье, окутанное языками пламени, а Сапфира кружила над ним, по спирали поднимаясь все выше и выше. Затем она ухитрилась довольно сильно тяпнуть Торна за шею, отчего тот испуганно шарахнулся, и в этот момент успела еще и поранить ему плечи и грудь когтями передних лап, оттолкнув его от себя и закрывая ему обзор своими мощными крыльями. При этом краем правого крыла она задела Муртага, чуть не выбив его из седла, но и он не остался в долгу: быстро восстановив равновесие, он с такой силой рубанул мечом по крылу Сапфиры, что у нее в мембране крыла появилась трехфутовая прореха.
Сапфира зашипела, лягнула Торна задней ногой и выпустила в него огромный язык пламени, который, как ни странно, разделился надвое и пролетел мимо Торна, не причинив ему ни малейшего вреда.
Эрагон чувствовал, какую боль причиняет Сапфире эта рана. Он не сводил глаз с зияющей дыры в ее крыле, и мысли его беспорядочно метались, пытаясь найти какой-то выход из сложившегося положения. Если бы против них сражался не только Муртаг, но кто-то еще из магов Гальбаторикса, Эрагон никогда не осмелился бы воспользоваться заклятьем, противоборствуя противнику, ибо этот маг, решив, что этот бой его последний, почти наверняка ответил бы отчаянной атакой, пустив в ход весь свой запас магических средств.
Но, похоже, в данном случае все обстояло иначе. Эрагон знал, что Гальбаторикс приказал Муртагу взять их с Сапфирой в плен, а не убить. И решил, что раз так, то вполне безопасно не только попытаться исцелить Сапфиру, но и атаковать Муртага с помощью магии. Вряд ли Муртаг решится ответить ему с той же смертоубийственной силой и тем самым нарушить приказ своего хозяина. И все же Эрагону очень хотелось узнать, почему Муртаг воспользовался своим волшебным предметом, чтобы исцелить Торна, а не защитить себя самого?
«Возможно, — услышал он голос Сапфиры, — он просто бережет силы. А может, не хочет до поры пугать тебя.
Гальбаториксу не понравилось бы, если бы ты из-за того, что Муртаг воспользовался магией, вдруг запаниковал бы и в результате погубил бы себя, или Торна, или Муртага. Вспомни: самое большое желание Гальбаторикса — иметь в своем распоряжении всех нас четверых, причем отнюдь не мертвыми, ибо мертвыми мы бы уж точно навсегда оказались вне пределов его досягаемости».
«Да, ты, должно быть, права», — согласился Эрагон и уже приготовился исцелить раненое крыло Сапфиры, когда услышал голос Арьй:
«Погоди, не делай этого!»
«Но почему? Ты разве не чувствуешь, как Сапфира страдает?»