Бернардо завел знакомство с французским солдатом и напоил его до бесчувствия. Раздев сонного француза, он надел его форму: синий мундир со стоячим воротником, белые штаны, жабо, черные гетры и высокую шапку. В таком виде он, не привлекая внимания, провел в сад Шевалье пару лошадей. Роскошный особняк Дюшама охраняли не слишком тщательно: едва ли кто-то стал бы нападать на него. Во дворе дежурили часовые с фонарями, но ближе к ночи их рвение ослабевало. Дождавшись темноты, Диего, одетый в черный цирковой костюм, плащ и маску, приблизился к дому. По внезапному наитию он наклеил себе изящные черные усики, найденные в цыганском сундуке. Маска скрывала только верхнюю часть лица, а усы должны были окончательно сбить Шевалье с толку. Диего вскарабкался на балкон второго этажа, используя вместо каната свой кнут. Отыскать апартаменты Дюшама не составило труда: юноша не раз бывал у него в гостях вместе с Хулианой и Исабель. Было около трех часов ночи. Слуги давно перестали сновать по комнатам, часовые во дворе дремали, стоя на посту. В обставленном по парижской моде доме было столько гардин, мебели и статуй, что Диего без труда прошел его из конца в конец никем не замеченный. Миновав бесчисленные коридоры, он оказался в неожиданно скромной спальне Шевалье.
Поверенный Наполеона спал на жесткой солдатской койке, в полупустой комнате, освещенной всего одним канделябром с тремя свечами. Аньес Дюшам проболталась, что ее отец страдает бессонницей и принимает на ночь опиум. За час до появления Диего слуга помог Шевалье раздеться, принес ему херес и трубку с опиумом и устроился на стуле за дверью. Лакей слегка прикорнул, но мог проснуться в любую минуту. Диего пришлось прибегнуть к специальным упражнениям членов Общества справедливости, чтобы унять сердцебиение и дрожь. Попасться в спальне Шевалье означало подписать себе смертный приговор. Слухи о том, что творилось в застенках Цитадели, даже вспоминать не хотелось. Внезапно Диего пронзило воспоминание об отце. Если он погибнет, Алехандро де ла Вега узнает, что его сына поймали, точно вора, в чужом доме. Юноша собрал все свои силы и, убедившись, что ни воля, ни рука, ни голос не подведут, приблизился к жесткой кровати, на которой спал одурманенный снотворным француз. Шевалье моментально проснулся, несмотря на опиум, и Диего зажал ему ладонью рот.
— Молчите, сударь, не то я раздавлю вас, точно крысу, — прошептал он.
Приподнявшись, француз увидел, что в его грудь упирается острие шпаги, и поспешно кивнул, давая понять, что согласен хранить молчание. Диего шепотом изложил ему свои требования.
— Я не всесилен. Если я даже велю освободить этих заложников, комендант Цитадели завтра же схватит других, — ответил ему Шевалье так же тихо.
— Что ж, очень жаль. Ваша дочь Аньес — очаровательное создание. Будет жаль причинить ей боль, но вы же понимаете, сеньор, на войне часто гибнут невинные люди, — произнес Диего.
Он достал из жилетного кармана кружевной платок с монограммой Аньес Дюшам. Несмотря на скудное освещение, Шевалье мгновенно узнал его по еле уловимому запаху фиалок.
— Мои люди сейчас находятся в спальне вашей дочери. Если со мной что-то случится, она умрет. Они уйдут, когда я им велю, — учтиво сказал Диего, убирая платок обратно в карман.
— Вы, быть может, и переживете эту ночь, но очень скоро позавидуете участи мертвых, — негромко проговорил Шевалье.
— Едва ли, сударь. Я не партизан и не имею честь входить в число ваших врагов, — улыбнулся Диего.
— Кто же вы в таком случае?
— Тс-с! Не повышайте голоса, помните, в какой компании находится прекрасная Аньес… Мое имя Зорро, к вашим услугам, — прошептал Диего.
Французу оставалось лишь подчиниться. Он немедленно написал краткую записку на гербовой бумаге, приказав коменданту выпустить заложников.
— Я был бы очень благодарен вам, месье, если бы вы приложили к посланию свою печать, — заметил Диего.
Шевалье нехотя выполнил это требование и позвал слугу. Диего спрятался за дверью, готовый в любой момент пустить в ход клинок.
— Пошли записку в Цитадель, пусть ее заверит комендант, чтобы я точно знал, что мой приказ исполнен. Ты все понял? — распорядился Шевалье.
— Да, месье, — ответил слуга и поспешно вышел.
Диего посоветовал Дюшаму вернуться под одеяло, чтобы не простудиться; стояла холодная зимняя ночь. Извинившись, юноша прибавил, что составит Шевалье компанию, пока лакей не вернется. «У вас нет шахмат или шашек, чтобы провести время?» Француз промолчал. С трудом сдерживая ярость, он улегся на кровать, а человек в маске расположился у него в ногах, как добрый приятель. Через два часа, когда юноша уже начал терять терпение, вернулся слуга с запиской, заверенной капитаном Фюже.
— Всего хорошего, сударь. Передавайте привет очаровательной Аньес, — попрощался Зорро.
Юноша не сомневался, что Шевалье не станет поднимать шум, но на всякий случай связал его и заткнул ему рот. Затем Диего острием шпаги начертал на стене букву Z, отвесил Дюшаму издевательский поклон и спустился с балкона в сад. Там его ждал конь с обернутыми тряпками копытами. Диего спокойно вернулся домой по безлюдным улицам Барселоны. Тем временем по всему городу уже разыскивали разбойника в маске, напавшего на особняк шевалье Дюшама. Освобождение заложников настолько потрясло партизан, что за целую неделю в Каталонии не произошло ни одного нападения на французов.
Как ни старался Шевалье, слухи о ночном госте в маске расползлись по всему городу. Происшествие от души позабавило жителей Барселоны, а имя таинственного Зорро еще долго передавалось из уст в уста. Его повторяли в Гуманитарном колледже, в тавернах и в доме Томаса де Ромеу. Диего приходилось держать язык за зубами, чтобы не похвастаться своим подвигом. Даже Амалия ничего не знала. Цыганка, свято верившая в магическую силу своих амулетов, не сомневалась, что ее спас дух покойного мужа.
Барселона, 1812-1814 гг.
Я не стану подробно рассказывать об отношениях Диего и Амалии. Рассказывая вам легенду о Зорро, я не стану затрагивать тему чувственной любви, и не потому, что боюсь насмешек или разоблачения, а лишь по той причине, что это было бы нескромно. Настоящие мужчины не болтают о своих любовных подвигах. А те, кто болтает, лгут. К тому же я не расположена копаться в деталях чужой интимной жизни. Так что, если вы ждали каких-нибудь пикантных описаний, мне придется вас разочаровать. Скажу лишь, что и в объятиях Амалии Диего не позабыл Хулиану. Сладки ли были поцелуи вдовы цыганки? Нам остается лишь воображать. Должно быть, закрывая глаза, женщина представляла себе убитого мужа, а юноша забывал обо всем и отдавался наслаждению. Тайные свидания не мешали возвышенной любви Диего к целомудренной Хулиане; два чувства легко уживались в его душе и существовали, не соприкасаясь. Подозреваю, что в жизни Зорро так случалось не раз. Я была рядом с Диего на протяжении тридцати лет, знаю его почти так же хорошо, как Бернардо, и потому беру на себя смелость делать подобные предположения. Природное обаяние — что само по себе немало — и баснословная удачливость помогли Зорро с легкостью покорить десятки женских сердец. Хватало осторожного намека, взгляда искоса, одной из его знаменитых ослепительных улыбок, и неприступная красавица была готова спустить со своего балкона лестницу в самый темный ночной час. Впрочем, Зорро не слишком ценил такие победы, в душе храня верность своей безнадежной любви. Я готова поспорить, что, едва покинув балкон и ступив на твердую землю, он тут же забывал даму, которую обнимал несколько мгновений назад. Сам он вряд ли помнил, сколько раз ему приходилось принимать вызов обманутого мужа или оскорбленного отца, а вот я вела им счет, и не из зависти к чужим победам, а исключительно следуя долгу хрониста. В сердце Диего западали лишь те женщины, что отвергали его и мучили, как жестокая Хулиана. Сколько подвигов совершил он в те годы, безуспешно пытаясь добиться благосклонности этой девушки! С ней молодой человек не играл роли трусливого неженки, которого изображал в присутствии Аньес Дюшам, Шевалье и других; наоборот, при появлении Хулианы он, точно павлин, моментально распускал перья. Ради нее Диего сумел бы одолеть огнедышащего дракона, но в Барселоне их не водилось, и потому приходилось довольствоваться Рафаэлем Монкадой. И уж коль мы его упомянули, стоит отдать должцое этому персонажу. Негодяй — ключевая фигура любой истории, ведь без подлецов не бывает героев. Нам очень повезло, что Зорро повстречал на своем пути Рафаэля Монкаду, иначе я просто не знала бы, о чем поведать вам на этих страницах.