— Как же мне отсюда выбраться? — простонал перепуганный пленник.
— Комнату можно открыть изнутри. У вас будет достаточно времени, чтобы отыскать замок и разобраться, как он устроен. Немного сноровки, капелька везения — и вы будете свободны еще до первых петухов, — усмехнулся Диего.
— Мы оставим вам лампу, Монкада, но зажигать ее не советую, она сожрет весь воздух. Кстати, Диего, сколько, по-твоему, человек может продержаться здесь? — с воодушевлением поинтересовалась Исабель.
— Несколько дней. Вполне достаточно, чтобы как следует поразмыслить о том, всегда ли цель оправдывает средства, — отозвался Диего.
Рафаэля Монкаду снабдили водой, ветчиной и хлебом, а Нурия промыла и перевязала его рану. Как не без сожаления заметила Исабель, истечь кровью с такой царапиной было невозможно. Пленнику посоветовали не тратить воздух и силы на крики, которых никто не услышит: оставшиеся в доме слуги старались не заглядывать в библиотеку. Прежде чем потайная дверь захлопнулась, оставив пленника во тьме, он успел прорычать, что они еще не знают Рафаэля Монкаду, что им придется горько пожалеть о содеянном, что он выберется из этой проклятой ловушки и отыщет Хулиану даже в преисподней.
— Вам не придется отправляться так далеко, мы едем в Калифорнию, — сказал Диего на прощание.
К великому сожалению, я вынуждена прервать свой рассказ, поскольку у меня закончились гусиные перья, которыми я привыкла писать, впрочем, я заказала новые и вскоре смогу завершить свою историю. Я терпеть не могу перья вульгарных птиц, они пачкают бумагу, рукопись получается не столь изящной, как хотелось бы. Я слышала, иные изобретатели мечтают создать механический аппарат для письма, однако мне не верится, что столь сумасбродную идею можно претворить в жизнь. Некоторые занятия не поддаются механизации, поскольку требуют человеческого тепла, и сочинительство, безусловно, одно из них.
Боюсь, мое повествование чересчур затянулось, хотя многие вещи и так приходится опускать. В жизни Зорро, как и любого другого человека, есть блестящие эпизоды, есть и мрачные, а в остальное время не происходит ничего примечательного. Вы, должно быть, заметили, что в 1813 году с нашим героем произошло не так уж много событий, достойных подробного рассказа. Он вел самую обычную жизнь и ни на шаг не продвинулся на пути завоевания Хулианы. Понадобилось возвращение Рафаэля Монкады из шоколадной одиссеи, чтобы история снова обрела живость. Как я уже говорила, негодяи, столь мало симпатичные в реальной жизни, незаменимы на страницах романа, такого как наш. Первоначально я собиралась создать хронику или биографию, но оказалось, что рассказать легенду Зорро невозможно, не прибегая к низкому жанру романа. За всеми его приключениями следовали долгие неинтересные периоды, которые мне приходится пропускать, чтобы читатели не умерли от скуки. По той же причине я немного приукрасила самые яркие эпизоды, часто прибегала к превосходной форме прилагательных, а кроме того, позволила себе не упоминать о провалах Зорро и добавить к имевшим место подвигам выдуманные, хотя и не слишком много. Литературное призвание обязывает меня поступать именно так, и в любом случае это лучше, чем простая ложь.
Так или иначе, друзья мои, моя чернильница еще не опустела. На оставшихся страницах, а их будет никак не меньше ста, я расскажу о путешествии Диего, сестер де Ромеу и Нурии в Новый Свет и об опасностях, которые подстерегали их на пути. Не боясь испортить впечатление от финала, могу заверить вас, что все герои останутся живы и невредимы, и по крайней мере некоторые из них доберутся до Верхней Калифорнии, где, увы, все обстоит совсем не так благополучно. Легенда Зорро завершится почти в том самом месте, где она началась и откуда его слава распространилась по всему миру. Так что наберитесь терпения, друзья мои.
Испания, конец 1814 г. — начало 1815 г.
Я наконец получила новые гусиные перья и могу продолжать историю юности Зорро. Почта в Мексику задержалась на месяц, и я успела потерять ритм повествования. Посмотрим, смогу ли я уловить его вновь. В Испании, изнывающей от нищеты и террора, в тот момент, когда они бежали от Рафаэля Монкады, наши герои попали в серьезную переделку, однако если отважный Зорро и терял от чего-то сон, то вовсе не из страха перед опасностями, а исключительно от сердечного томления. Любовные переживания, как пелена, затмевают человеческий разум, но, к счастью, это не слишком тяжелый недуг: стоит влюбленному добиться взаимности, как он мгновенно излечивается и вновь обретает интерес к происходящему вокруг. Впрочем, я должна предупредить читателей, что у нашей истории не будет традиционного финала со свадьбой и обязательным «они жили долго и счастливо». Впрочем, давайте вернемся к нашему повествованию, прежде чем я окончательно впаду в уныние.
Едва потайная дверь в стене библиотеки захлопнулась, Рафаэль Монкада оказался в западне. Его криков о помощи никто не услышал, крепкие стены, книжные полки, гардины и ковры приглушали звуки.
— Мы уйдем, как только стемнеет, — сказал Диего де ла Вега Хулиане, Исабель и Нурии. — Возьмем с собой только самое необходимое.
— Ты точно знаешь, что дверь можно открыть изнутри? — спросила Хулиана.
— Нет.
— Эта шутка зашла слишком далеко, Диего. Нельзя, чтобы Рафаэль Монкада погиб из-за нас, да еще такой медленной и жуткой смертью, похороненный заживо.
— Вспомни, сколько зла он нам причинил! — воскликнула Исабель.
— Мы не такие, как он, и не должны платить ему тем же, — твердо сказала ее сестра.
— Не беспокойся, Хулиана, твой поклонник не умрет от удушья ни при каких обстоятельствах, — рассмеялся Диего.
— Это еще почему? — спросила разочарованная Исабель.
Диего толкнул ее локтем и объяснил, что перед уходом они оставят Жорди письмо к Эулалии де Кальис и накажут отвезти его не раньше чем спустя два дня. Вместе с ключами от дома сеньора получит инструкцию, как отыскать и открыть потайную комнату. Так что, если Рафаэль не сумеет взломать дверь самостоятельно, его освободит тетушка. Дом со всем содержимым теперь принадлежит Эулалии, и уж она постарается спасти своего драгоценного племянника прежде, чем он прикончит коньяк. Чтобы Жорди в точности выполнил распоряжение, ему придется пожертвовать несколько мараведи, и остается надеяться, что Эулалия де Кальис, получив послание, отблагодарит кучера более щедро.
Ночью беглецы отправились в путь в карете, которой правил сам Диего. Женщинам было горько покидать дом, в котором прошла вся их жизнь. Здесь оставались воспоминания о спокойных и счастливых временах; здесь пришлось бросить вещи, хранившие память о земном пути Томаса де Ромеу. Дочери не смогли даже похоронить своего отца как подобает; его тело сбросили в общую могилу вместе с другими расстрелянными. От него остался только портрет, на котором Томас был молодым, стройным, незнакомым. Женщины чувствовали, что в их жизни начинается новый период. Они были молчаливы и печальны. Нурия стала вполголоса читать розариум, и вскоре ее воспитанницы заснули, убаюканные нежным потоком молитв. Диего на облучке погонял лошадей и думал о Бернардо. Острая тоска по брату заставляла юношу вести с ним бесконечные воображаемые диалоги. Диего как никогда нуждался в молчаливом присутствии друга, его неколебимой надежности и готовности всегда прийти на помощь. Молодой человек не знал, спасет он дочерей де Ромеу или, наоборот, погубит их. Пускаться в путь через всю страну было отчаянным безрассудством, и теперь Диего терзали сомнения. Его пассажирки, судя по всему, думали о том же. Чувство, охватившее юношу, совсем не походило на волнение, которое приходит перед битвой, оно пронзало внутренности, точно кинжал, сжимало затылок мертвящим холодом, это был ужас перед миссией, которая, возможно, ему не по силам. Если хоть что-нибудь случится с этими женщинами, особенно с Хулианой… Диего не хотелось даже думать об этом. Он отчаянно призывал на помощь Бернардо и Белую Сову, но зов терялся в ночи, тонул в свисте ветра и конском топоте. Диего знал, что Рафаэль Монкада будет искать их в Мадриде и других крупных городах, выставит патрули на французской границе и обыщет каждый корабль в Барселоне и других средиземноморских портах, но никак не на другом конце Испании. Кто в здравом уме отправится из Барселоны в Ла-Корунью, чтобы сесть на корабль? Хулиана была права: не всякий капитан осмелился бы взять на борт государственных преступников, но попробовать все же стоило. Беглецам предстояло переправиться через океан, но и на суше их поджидало немало опасностей. Первым делом нужно было отъехать от города как можно дальше и в самое ближайшее время избавиться от кареты, на случай, если бы нашлись свидетели их бегства.