— Очень интересно.
Капитаны уединились, чтобы обсудить условия капитуляции, а пираты, оставив двоих вооруженных пистолетами молодчиков стеречь Диего, отправились осматривать корабль. Заставив поверженных матросов лечь ничком, они обошли палубы и трюмы в поисках добычи, оделили раненых ромом, а трупы бросили за борт. Брать пленных было для корсаров слишком обременительно. Своих раненых они бережно перенесли в абордажные шлюпки и перевезли на пиратский корабль. Тем временем Диего раздумывал, как спастись самому и освободить сестер де Ромеу. Даже если бы ему удалось добраться до девушек, бежать с корабля было практически невозможно. На судне хозяйничала свора пиратов, и Диего задыхался от ярости, представляя, как они прикасаются к девушкам своими мерзкими лапами. В такой ситуации от уроков фехтования было мало толку, требовались хладнокровие, хитрость и удача.
Как водится в таких случаях, Сантьяго де Леон, его помощники и оставшиеся в живых члены команды купили свободу за четверть своего годового жалованья. Матросам предложили присоединиться к корсарам, и кое-кто согласился. Лафит пообещал выплатить долг де Леона: это было дело чести, и того, кто отказался платить, окружали презрением даже самые близкие друзья. Это было честное соглашение. Пассажиры переходили в распоряжение корсара, который надеялся получить за них выкуп. Капитан попытался объяснить, что его пассажирки — нищие сироты, но Лафит заявил, что все равно заберет их: в борделях Нового Орлеана не хватало белых женщин. Капитан умолял отпустить невинных девушек, на долю которых и так выпало достаточно страданий, однако Лафит не пожелал терять свою выгоду, к тому же он считал, что женщинам нравится развлекать мужчин. Капитан с тяжелым сердцем принял условия пирата. Потеря груза ничуть его не огорчила, в глубине души он был даже рад от него избавиться, однако мысль о том, что сестры де Ромеу, к которым де Леон успел привязаться, окажутся в публичном доме, приводила его в отчаяние. Капитан сообщил пленникам об уготованной им участи, добавив, что шанс вернуть свободу есть только у Диего, за которого, несомненно, заплатят выкуп.
— Мой отец заплатит за Хулиану, Исабель и Нурию, если вы пообещаете не причинять им зла. Мы прямо сейчас отправим письмо в Калифорнию, — заверил Диего Лафита, хотя сердце его сжималось от горького предчувствия.
— Почта идет медленно, так что вам придется погостить у меня несколько недель, а то и месяцев, пока я не получу выкуп. В любом случае женщин никто не обидит. Для всех будет лучше, если ваш отец не заставит себя упрашивать, — проговорил корсар, не отрывая взгляда от Хулианы.
Женщины, едва успевшие накинуть одежду, испуганно жались друг к другу при виде вооруженных головорезов, раненых и множества пятен крови вокруг. Хулиана, впрочем, дрожала не только от страха, но и от волнения, которое вселял в нее пристальный взгляд Жана Лафита.
Наведя дощатые мостки между двумя кораблями, пираты начали грузить на свою бригантину все, что смогли найти на захваченном судне, включая скотину, бочонки пива и запасы окорока. Можно было особенно не спешить, ведь «Богородица» теперь была собственностью Лафита. И все же пираты торопились, потому что торговое судно на глазах погружалось в пучину. Капитан де Леон демонстрировал редкое самообладание, однако на сердце у него скребли кошки: капитан любил свой корабль, как невесту. На мачте вражеского судна рядом с колумбийским флагом реял еще один, под названием Веселый Роджер, означавший, что корсары забирают только груз и не трогают команду. Это служило капитану слабым утешением: по крайней мере он знал, что его людям ничто не угрожает. Черный флаг с черепом и костями означал решимость драться до последнего человека, никого не оставляя в живых. Как только погрузка закончилась, Лафит сдержал слово и отпустил команду, позволив побежденным захватить с собой запас воды и провизии и разрешив Сантьяго де Леону оставить себе навигационные инструменты. Тут Галилео Темпеста, который не стал участвовать в сражении, сославшись на больную руку, и все это время прятался у себя на камбузе, выбрался на палубу и в числе первых занял место в шлюпке. На прощание капитан крепко пожал Диего и девушкам руки и заверил их, что они непременно встретятся снова. Пожелав молодым людям удачи, капитан прыгнул в шлюпку и больше не оглядывался назад. Он не желал смотреть, как пираты хозяйничают на его корабле.
На пиратском судне, заваленном грузом до самого «вороньего гнезда», негде было развернуться. Лафит никогда не выходил в открытое море больше чем на два дня и потому мог позволить себе команду из ста пятидесяти человек, в то время как другие капитаны обходились тридцатью. Лагерь Лафита располагался на Гранд-Иль, небольшом островке поблизости от Нового Орлеана, в болотистой местности, именуемой Баратарией. Сюда поступали донесения от шпионов корсара, которые докладывали ему о приближении потенциальных жертв. Лафит предпочитал охотиться на рассвете или по ночам, когда торговые суда замедляли ход и становились легкой добычей. Главным козырем пирата была внезапность. Вместо того чтобы топить чужие корабли, Лафит предпочитал отбирать их у запуганной команды и пополнять ими свой собственный флот, состоявший из тридцати бригантин, шхун, яхт и фелук.
Братья Жан и Пьер Лафиты были самыми отважными корсарами своего времени, а на суше могли бы стать толковыми купцами. Губернатор Нового Орлеана, решив раз и навсегда покончить с контрабандой, нелегальной работорговлей и другими преступлениями, которыми не брезговали Лафиты, оценил голову каждого из них в пятьсот долларов. В ответ Жан предложил тысячу пятьсот за голову губернатора. Братьям пришлось дорого заплатить за свою дерзость. Жану удалось бежать, а Пьер попал в тюрьму на много месяцев, к тому же люди губернатора разорили Гранд-Иль и разрушили сеть нелегальной торговли. Однако вскоре братья вернули расположение фортуны, оказав услугу американской армии. В то время генерал Джексон привел в Новый Орлеан свое оборванное, пораженное малярией войско, которому предстояло защищать от англичан бескрайние просторы Луизианы. Отказаться от помощи пиратов было бы непозволительной роскошью. Этой банде, чудовищной орде белых, негров и мулатов, было суждено сыграть в предстоящей баталии ключевую роль. Джексон встретился с врагом на поле боя восьмого января 1815 года, за три месяца до того, как наши герои поневоле оказались в тех краях. Война между Англией и ее бывшей колонией закончилась за две недели до битвы, но в Луизиане об этом не знали. Разношерстная горстка смельчаков, говоривших на разных языках, наголову разбила двадцать тысяч дисциплинированных и хорошо вооруженных британских солдат. Пока мужчины убивали друг друга на поле боя при Шальмете, женщины и дети укрывались в монастыре урсулинок. Когда подсчитали количество жертв, оказалось, что англичане потеряли две тысячи человек, а Джексон всего тринадцать. Самыми храбрыми и свирепыми воинами оказались креолы — и пираты. В честь победы устроили грандиозное торжество, на котором девушки в белых одеждах, представлявшие разные штаты, увенчали генерала Джексона лавровым венком. В его свиту входили и братья Лафиты со своими пиратами, которые в один миг превратились из изгоев в героев.
Путь до Гранд-Иль занял сорок часов, и все это время связанного Диего держали на палубе, а женщин заперли в тесной каморке рядом с капитанской каютой. Пьер Лафит, во время нападения на «Богородицу» управлявший пиратским кораблем, совсем не походил на брата: он был белобрысый, кряжистый и грубый, с неподвижной половиной лица, парализованной от апоплексического удара. Пьер был пьяницей и обжорой и не пропускал ни одной юбки, однако брат строго-настрого запретил ему приближаться к Исабель и Хулиане, заметив, что коммерческая выгода куда важнее плотских удовольствий. За девиц можно было выручить немалую сумму.