Зорро вернулся на террасу, где были спрятаны бомбы, и, предупредив Бернардо воем койота, одну за другой перебросил их через стену. Себе юноша оставил две бомбы, которые предстояло взорвать внутри здания. Бернардо поджег фитили, передал бомбы сопровождавшему его индейцу, и оба бросились бежать в разные стороны, бесшумно и стремительно, словно на охоте. Заняв подходящие позиции, индейцы дождались, пока фитили догорят и пламя начнет лизать глиняные края горшков, и лишь тогда метнули бомбы в разные цели: в конюшни, в оружейную, в солдатский барак, во двор. Зорро оставил свои бомбы на разных этажах, и вскоре всю тюрьму заволок густой дым. Паника поднялась в считаные минуты. На крик «Пожар!» выскочили солдаты, на ходу застегивая штаны и натягивая сапоги, тревожно гудел колокол. Люди носились по двору, натыкаясь друг на друга и задыхаясь в дыму; кто-то начал передавать по цепи ведра с водой, другие бросились в конюшню, чтобы вывести лошадей. Обезумевшие животные довершили адскую картину. Прятавшиеся во дворе индейцы воспользовались моментом, чтобы распахнуть ворота и выпустить коней. Мирные животные не стали убегать далеко, и индейцы быстро их поймали. Оседлав двух лошадей, они пригнали остальных к месту неподалеку от выхода из тоннеля, где условились встретиться с Зорро. Разбуженный колоколом, Карлос Алькасар вышел посмотреть, что происходит. Начальник тюрьмы попытался прекратить панику, заявив, что каменным стенам пожар не страшен, но его никто не слушал, тем более что индейцы пустили в соломенную крышу конюшни горящие стрелы, и сквозь клубы дыма начали пробиваться языки пламени. Находиться в наполненном дымом здании становилось все опаснее, и Алькасар бросился на поиски обожаемой кузины, но тут же столкнулся с ней в коридоре.
— Заключенные! Надо спасти заключенных! — в отчаянии повторяла Лолита.
Но у Карлоса были совсем другие приоритеты. Больше всего он испугался за свой драгоценный жемчуг.
За два месяца узники достали со дна моря тысячи раковин, у Монкады с Алькасаром уже скопилось несколько горстей отборного жемчуга. По договору две трети добычи принадлежали Монкаде, который оплачивал операцию, оставшаяся треть причиталась Алькасару, который ею руководил. Вести бухгалтерию нелегальных прибылей было слишком опасно, и двум проходимцам пришлось придумать собственную систему учета. Жемчуг хранился в специальном сундуке с двойным дном, крепко прибитом к полу. У обоих сообщников были ключи от сундука, и в конце месяца они открывали тайник, чтобы поделить его содержимое. Монкада решил подыскать надежного человека, чтобы приглядеть за добычей, и вскоре понял, что лучше всех для этого подходит Арсенио. Слепой, с его удивительно ловкими пальцами, держал в памяти точное количество жемчужин и в случае необходимости мог описать размер и форму каждой из них. Карлос Алькасар ненавидел индейца за удивительную память и неподкупность. Он не решался обижать Арсенио, не желая ссориться с Монкадой, но не упускал случая унизить его. Алькасару пришлось подкупить смотрителя баркаса, и теперь самые крупные, красивые, идеально круглые жемчужины попадали к нему, минуя руки Арсенио и потайной сундук. Рафаэль Монкада ни о чем не догадывался.
Пока индейцы из племени Тойпурнии сеяли панику в тюрьме и крали лошадей, Бернардо проник в крепость и встретился с Диего. Прикрыв рты мокрыми платками, друзья стали пробираться по задымленному коридору, направляясь к входу в подземелье, но не успели они пройти и нескольких метров, как Диего кто-то схватил за руку:
— Падре Агилар! Сюда, так быстрее!..
Конечно, Арсенио не знал о чудесном превращении мнимого священника в Зорро, он узнал падре Агилара по голосу. Разубеждать его Диего не стал. Братья хотели последовать за индейцем, но внезапно появившийся в коридоре Карлос Алькасар преградил им дорогу. Увидев двух незнакомцев, один из которых зачем-то нацепил карнавальный костюм, тюремщик выхватил пистолет и выстрелил. Пуля вонзилась в потолочную балку, по коридору прокатился крик боли: кнут Зорро выбил пистолет из рук негодяя, как раз когда тот нажимал на спусковой крючок. Бернардо и Арсенио побежали дальше, а Диего со шпагой в руке бросился вслед за Алькасаром. Зорро придумал, как помочь падре Мендосе и заодно насолить Монкаде. «Спору нет — я гений», — заключил он на бегу.
Алькасар в два прыжка достиг своего кабинета, запер дверь и забросил подальше ключ. Комната не успела наполниться дымом. Зорро выстрелил в замок, потом изо всех сил толкнул дверь, но она не поддалась. Юноша потратил последнюю пулю, а перезаряжать пистолет было некогда. Окна кабинета выходили на балкон. Конечно, можно было попытаться перепрыгнуть на него, но существовал слишком большой риск сорваться и разбиться о камни. К счастью, над балконом сидела каменная горгулья. Диего набросил на нее петлю, посильнее затянул узел, прыгнул в пустоту, молясь, чтобы каменное страшилище выдержало его вес, и приземлился прямо на балкон. Карлос Алькасар расстреливал замки сундука и ничего не заметил. Дождавшись, пока у тюремщика кончатся патроны, Зорро ворвался в комнату, но замешкался, запутавшись в плаще. Алькасар успел отбросить бесполезный пистолет и выхватить шпагу. Этот человек, беспощадный к слабым, отчаянно робел перед сильным противником и к тому же не слишком хорошо владел шпагой; не прошло и трех минут, как клинок Алькасара, сделав изящное сальто, приземлился в другом углу комнаты, а сам начальник тюрьмы застыл, подняв руки. Острие вражеской шпаги упиралось ему в грудь.
— Я мог бы убить тебя, но не стану марать клинок собачьей кровью. Мое имя Зорро, я пришел за жемчугом.
— Весь жемчуг принадлежит сеньору Монкаде!
— Принадлежал. А теперь он мой. Открой сундук.
— Нужно два ключа, а у меня только один.
— Отстрели замок. Только без глупостей, одно лишнее движение, и я перережу тебе горло без всяких душевных терзаний. Вообще-то Зорро присуще великодушие, он пощадит тебя, если ты станешь повиноваться.
Алькасар дрожащими руками перезарядил пистолет и одним выстрелом разбил замок. Подняв деревянную крышку, он не удержался и запустил пальцы в груды сверкающих белых жемчужин. Зорро прежде не видел ничего подобного. По сравнению с таким сокровищем драгоценные камни, вырученные за продажу имущества де Ромеу, казались жалкими стекляшками. В этом сундуке хранилось огромное состояние. Юноша велел начальнику тюрьмы переложить содержимое сундука в мешок.
— Когда огонь доберется до порохового склада, тюрьма разлетится ко всем чертям. Я сдержу слово, ты свободен. Спасайся, как знаешь, — сказал он.
Алькасар не ответил. Вместо того чтобы броситься к выходу, он застыл на месте. Зорро заметил, что негодяй то и дело бросает отчаянные взгляды на статую мадонны. Судя по всему, она интересовала Карлоса куда больше собственной жизни. Диего взвалил на плечо мешок с жемчугом, отодвинул засов и вышел в коридор, но отдаляться от комнаты не стал. Подождав несколько мгновений, он вернулся и застал Алькасара за попытками разбить голову статуи рукоятью пистолета.
— Какая непочтительность к Пресвятой Деве! — воскликнул Зорро.
Резко обернувшись, белый от ярости Карлос Алькасар швырнул в своего врага пистолетом, промахнувшись всего на несколько дюймов, а сам метнулся в угол, чтобы подобрать оброненную шпагу. Едва успев поднять оружие и развернуться, он оказался лицом к лицу с незнакомцем в маске. Из коридора в комнату сочился белесый дым. Враги скрестили шпаги, задыхаясь и кашляя. Алькасар отступал назад, пока не оказался у стола, и, когда шпага вновь вылетела у него из рук, выхватил из ящика заряженный пистолет. Выстрелить Карлос не успел: противник обезоружил его виртуозным ударом и одним росчерком клинка нарисовал у него на щеке букву Z. Алькасар с диким воплем рухнул на колени, закрыв лицо руками.