Book.

Обтянутые кожами дома… станут лодками… станут домами. Они достигали в длину шестидесяти и более футов, и могли принимать на борт до сорока человек со всем их багажом, и совершать плавания через Берингов пролив. И у нас есть все основания предполагать, что обтянутые шкурами суда аборигенов древней Северной Европы обладали ничуть не худшими мореходными качествами. В Национальном музее Ирландии хранится крошечная модель куррага, с гребными веслами и кормовым веслом, мачтой и рангоутом, все детали которой выкованы из золота. Эта модель, найденная в графстве Дерри, предположительно датируется I в. н. э. Она представляет собой лодку-ладью беспалубного типа с острыми носом и кормой и плавными обводами бортов. Она предназначалась в первую очередь для плавания под парусом, но имела места для восемнадцати гребцов, и, кроме того, в ней еще оставалось около половины свободного места для перевозки пассажиров или грузов.

Перед вами — представленное в разрезе изображение пятидесятифутового, обтянутого кожей судна альбанского типа, дающее представление о его конструкции и мореходных качествах.

Этот рисунок ирландской лодки из ивняка (кбррех), обтянутой бычьей кожей, по всей вероятности, вышел из-под пера английского капитана XVIII в. Длина такой лодки, по-видимому, достигала примерно 36 футов.

Длина такого судна составляла никак не меньше пятидесяти футов. Модели ладьи альбанов, жителей Северных архипелагов, пока не найдены, но на северном Шетланде вплоть до начала XX в. сохранились обтянутые тюленьими шкурами рыбачьи лодки длиной тридцать и более футов. В 1810 году жители изолированного островка Сент-Килда поддерживали контакты с островом Британия посредством чурайха, легкого каркасного судна, обтянутого шкурами серых тюленей-тевяков [4] и способного принимать на борт двадцать пассажиров, несколько голов крупного рогатого скота или значительное количество грузов. Уцелевшие фундаменты длинных домов, крытых ладьями, найденные в Северной Америке, благодаря своим очертаниям позволяют судить о кораблях, служивших им крышами. Эти фундаменты делятся на два типа. Двадцать пять из них сохранились достаточно хорошо, что позволяет весьма точно измерить общую длину кораблей, колебавшуюся от сорока до сорока пяти футов. Длина шести других варьируется от семидесяти до восьмидесяти футов. Первая из этих цифр соответствует наиболее распространенным пропорциям кораблей океанского класса. А последние явно представляли собой трансатлантические торговые суда. Суда обоих классов имели отношение длины к ширине, варьировавшееся от 3,1:1 до 3,5:1. Все они были достаточно широкими, имели округлые обводы носа и кормы, по всей видимости, относительно мелкую осадку и небольшую или умеренную кривизну борта. Хотя борта кнорров норвежских викингов X и XI веков были обшиты досками, а не шкурами, их общие обводы и контуры были, по всей видимости, скопированы с кораблей альбанов, и их внешний облик мало чем отличался от судов норвежцев Исландии.

Уже к пятому тысячелетию до Рождества Христова — согласитесь, очень давно, — овладев искусством строить лодки и выходить на них в море, первопроходцы стали не просто долгожданными гостями этих мест, первыми, кто переступил порог дома (или границу между землей и сушей), как в Новый год — в день рождения новой эпохи, они стали законными жителями этих островов, людьми, навеки повенчавшимися с морем.

Однако, даже находясь под защитой его соленых вод и волн, они не захотели пустить корни в эти земли и, отрешившись от внешнего мира, обжить их как свой единственный дом. Опыт мореходов, плавучесть и добротность их судов наделили их способностью выйти в открытое море и избороздить безбрежные просторы океана.

Таков уж характер был у многих древних народов. Островитяне южных морей, ценящие заведенный порядок и привычный ритм жизни, а также изумляющие своей беззаботностью, на ненадежных каноэ-аутригерах (шлюпках с выносными уключинами) уходили под парусом за тысячи миль от земли. Уверенные в своей власти над морем, островитяне севера не моргнув глазом отправлялись навстречу опасности в дальние земли к неведомым племенам.

Примерно шесть тысяч лет тому назад климатические условия Северных островов Британии — Оркнейских и Шетландских — были значительно лучше.

Не изменившись по существу и оставаясь все тем же лишенным лесов и отдельных деревьев простором, пейзаж островов обрел и другие черты, его уже трудно было признать исключительно арктическим. Тундра постепенно уступила место травам и кустарникам, все активнее разрабатывались удобные для земледелия территории, что приводило к расширению площади пахотных земель. В наше время важное значение для жизни на Северных островах имеет поголовье крупного рогатого скота, который был некогда выведен на основе одомашненных диких быков, также здесь разводят овец с грубой шерстью и коз. Чем теплее становился климат, тем активнее пополнялись амбары зерном некоторых морозоустойчивых злаков, таких, как ячмень и предок овса.

Хотя плоды земли составляли значительную долю продуктов питания островитян, море требовало от них вассальной повинности и продолжало вознаграждать их своими дарами. Казалось, само их сердце билось в ритме морского прибоя, и ему подчинялся весь быт и темп жизни островитян. Власть моря осталась неизменной и доныне. И до сего дня жители Оркни являются фермерами-животноводами, которые обычно ловят рыбу, в то время как почти все жители Шетланда — рыбаки, которые также держат скот.

Стоя во время шторма, сопровождающегося порывами восточного ветра, на северной оконечности Шотландии — на остром и мощном клюве напоминающего голову Данкансби Хед, я слышал эхо голосов, произносивших обет верности морю и заключавших с ним союз от лица всех жителей этих островов. Об этом союзном договоре я слышал еще от отца Уолтера, Александра Моуэта, который провел большую часть своей жизни, ловя рыбу в диких водах Пентленд-Фирт — пролива, расположенного между островами Кейтнесс и Оркни.