Но вечно так продолжаться не могло. В конце концов либо мы устанем, либо Полифем не промахнется. Ему достаточно одного удара, чтобы прихлопнуть нас как мух.
Краешком глаза я увидел, как Гроувер тащит Аннабет через подвесной мост. С моей точки зрения, выбор не идеальный, учитывая овец-людоедов на другой стороне, но в данный момент это было лучше, чем оказаться по эту сторону пропасти… И тут мне в голову пришла мысль.
— Отходим! — крикнул я Клариссе.
Она откатилась в сторону как раз тогда, когда кулак циклопа обрушился на оливковое деревце рядом с ней.
Мы кинулись к мосту, Полифем гнался за нами по пятам. Он был весь в порезах и прихрамывал от множественных ран, но наши действия лишь замедлили его бег и еще больше разъярили.
— В порошок сотру! — выкрикивал он. — Да будь он проклят вовеки, этот Никто!
— Быстрее! — велел я Клариссе.
Мы ринулись вниз по холму. Мостик представлялся мне нашим единственным спасением. Гроувер только что перебрался на другую сторону и приводил Аннабет в чувство. Нам тоже надо было пробежать через расселину прежде, чем великан нас настигнет.
— Гроувер! — изо всей мочи завопил я. — Достань нож Аннабет!
Сатир вытаращил глаза, когда увидел настигавшего нас циклопа, но кивнул, что понял меня. Пока мы с Клариссой вприпрыжку бежали по мосту, Гроувер начал резать веревки.
Первая петля лопнула.
Полифем бросился за нами, бешено раскачивая мост.
Веревки были уже наполовину перерезаны. Мы с Клариссой спрыгнули на твердую почву, приземлившись рядом с Гроувером. Я со всех сил взмахнул мечом и рассек остальные веревки.
Мостик свалился в расселину, а циклоп… взвыл от удовольствия, потому что стоял рядом с нами.
— Проиграл! — ликующе завопил он. — Никто проиграл!
Кларисса и Гроувер сделали попытку атаковать его, но монстр отмахнулся от них, как от надоедливых насекомых.
Во мне разгорелся гнев. Просто не верилось, что я проделал такой путь, потерял Тайсона, столько всего пережил только для того, чтобы потерпеть неудачу — попасть в лапы огромному глупому чудовищу в нелепой голубой накидке. Никто не смеет так обращаться с моими друзьями! То есть никто, а не Никто. Впрочем, вы понимаете.
Тело мое ощутило прилив сил. Занеся Анаклузмос, я бросился на Полифема, забыв о том, что силы наши безнадежно не равны. Я пырнул циклопа лезвием в брюхо. Когда он согнулся пополам, я с силой заехал ему по носу эфесом меча. Я разил снова и снова, пока не понял, что Полифем, хрипя, распростерся на спине, с помутившимся взором, а я стою над ним, нацелив острие меча прямо в его глаз.
— Уууууууууууу — застонал Полифем.
— Перси! — изумленно выдохнул Гроувер. — Как ты смог?..
— Пожалуйста, неееет! — простонал циклоп, жалостно глядя на меня снизу вверх. Из носа у него текла кровь. Слезы скопились в углу полуслепого глаза. — Я… я нужен своим овечкам. Я только старался защитить своих овечек!
Он начал всхлипывать.
Я победил. Теперь требовалось только одно: нанести быстрый колющий удар.
— Убей его! — выкрикнула Кларисса. — Чего ты ждешь?
Стенания циклопа надрывали мне душу так же, как… как рыдания Тайсона.
— Он циклоп! — предупредил Гроувер. — Не доверяй ему.
Я знал, что он прав. Знал, что Аннабет сказала бы то же самое.
Но Полифем захлебывался слезами… и до меня впервые дошло, что он ведь тоже сын Посейдона. Как Тайсон. Как я. Как мог я просто так, хладнокровно зарезать его?
— Нам нужно только руно, — сказал я монстру. — Ты согласен отдать нам его?
— Нет! — запротестовала Кларисса. — Убей его!
— Мое прекрасное руно, — засопел Полифем. — Гордость моей коллекции. Возьмите его, жестокосердные люди. Возьмите и ступайте с миром.
— Я буду отступать медленно, — предупредил я циклопа. — Одно неосторожное движение…
Полифем согласно закивал.
Я стал понемногу отступать, и тут Полифем вскочил и со стремительностью кобры оттеснил меня к краю скалы.
— Глупый человечек! — проревел он. — Отдать тебе мое руно? Ха! Сначала я тебя съем!
Он разинул пасть, и я понял, что его гнилые коренные зубы — последнее, что мне суждено увидеть в жизни.
Затем что-то со свистом пронеслось над моей головой и — бух!
Обломок скалы размером с волейбольный мяч влетел Полифему в глотку — чистый трехочковый бросок. Циклоп поперхнулся, стараясь проглотить неожиданную пилюлю. Он пошатнулся, пытаясь отступить назад, но отступать было некуда. Его пятки соскользнули, край скалы обрушился, и великий Полифем, по-птичьи взмахивая руками, рухнул в расселину.
Я обернулся.
На половине пути вниз, к пляжу, прямо посередине стада овец-убийц, стоял мой старый друг, живой и невредимый!
— Полифем плохой, — сказал Тайсон. — Не все циклопы такие хорошие, как кажутся.
* * *
Тайсон вкратце рассказал нам свою историю. Водяной конь Радуга, который явно следовал за нами от самого Лонг-Айленда, ожидая, что Тайсон с ним поиграет, увидел, как он тонет под обломками «Бирмингема», и спас его. С тех пор они вместе искали Море чудовищ, пока Тайсон не учуял запах овец и они не нашли остров.
Мне захотелось крепко обнять этого большого дурачка, но он стоял, окруженный овцами-людоедами.
— Слава богам, Тайсон. Но Аннабет ранена!
— Ты благодаришь богов за то, что она ранена? — озадаченно спросил он.
— Да нет же!
Я опустился на колени рядом с Аннабет и всерьез разволновался. Порез на лбу оказался глубже, чем я ожидал. Волосы ее образовали засохшую от крови коросту. Кожа Аннабет была бледной, холодной и влажной на ощупь.
Мы с Гроувером тревожно переглянулись. Затем меня осенило.
— Тайсон, руно! Ты можешь принести его мне?
— Какое руно? — спросил Тайсон, оглядывая сотни обступивших его овец.
— То, которое на дереве! — Я ткнул пальцем в сторону дуба. — Золотое!
— Конечно. Да.
Тайсон побрел к руну, стараясь не наступать на овец. Если б любой из нас попытался приблизиться к нему, нас съели бы заживо, но, полагаю, от Тайсона пахло так же, как и от Полифема, потому что стадо не проявило к нему никакого интереса. Хищницы только жались к циклопу и преданно блеяли, словно рассчитывая получить овечье лакомство из большой плетеной корзины. Тайсон подобрался к дереву и снял руно с ветки. Листва дуба моментально пожелтела. Мой друг побрел ко мне, но я крикнул во всю глотку:
— Некогда! Бросай!
Золотое баранье руно проплыло по воздуху, как сверкающий лохматый шмель. Я поймал его. Оно оказалось тяжелее, чем я ожидал, — шестьдесят или семьдесят фунтов драгоценной золотой шерсти.