— Нет! — вырвался стон из груди Лидии. В этом стоне слились воедино боль и стыд. Клэнси все-таки нашел способ отомстить ей. Ей было наплевать на оскорбления, которыми осыпал ее Джентри. Но выражение разочарования во взгляде Росса — вот что медленно и мучительно убивало ее.
— Откуда ты узнала про драгоценности, Лидия? — спросил он упавшим голосом.
Она проглотила комок в горле, преодолевая боль, от хватки Джентри.
— Мне сказал Клэнси. Я не знаю, как он об этом узнал. Он появился тут с объявлением о розыске преступника и угрожал…
— Когда?
— Сразу после того, как был убит Люк.
Росс выругался и захохотал. Сначала у него в груди раздалось какое-то урчание, потом его словно прорвало. Он понимал, что боль в боку мешает ему ясно соображать, и все же не посчитал нужным больше сдерживаться.
— Много недель назад!
Неужели все, что она делала, было ложью и притворством?
Взгляд его глаз сделался острым, как бритва, и Лидии казалось, что он до крови рассекает ее лицо. Она воскликнула с мольбой и отчаянием:
— Он убил Люка, Росс, потому что Люк видел, как он рыскает по лесу возле каравана! Это он напал на меня и застрелил Уинстона.
— И ты не нашла нужным никому об этом рассказать? Даже мне?
— Я боялась, что он причинит зло тебе и Ли.
— А может, ты защищала его, — в ярости выпалил он. Глаза его были устремлены на ее груди, выпирающие из-под сорочки. Джентри по-прежнему не выпускал ее, и ей пришлось нагнуться, чтобы было не так больно, но это только еще больше подчеркивало сладостную полноту ее груди. Волосы разметались, подобно гриве, вокруг головы и струились по ее плечам. — Ты встречалась с ним тайно, у меня за спиной.
— Да, но…
— А вчера вечером? Был он здесь вчера вечером?
— Нет. То есть да, но…
— А когда ты просила меня лечь с тобой, это что — для того, чтобы меня занять? Ты ведь была его шлюхой, так? И он мог приказать тебе сделать все, что угодно, и ты бы это сделала?
Его слова били ее в грудь, как пушечные ядра. Ей не хватало воздуха. Она посмотрела в эти холодные зеленые глаза, которые она с трудом могла узнать. После всего того, что случилось с ними за прошедшие несколько недель, после того, как они стали так много друг для друга значить, он все еще мог поверить любым гнусностям о ней.
— Да, — сквозь зубы выговорила она. — Да, я была его шлюхой. Да, он был здесь вчера вечером. И я сама предложила ему забрать меня с собой. Я предложила ему безраздельно пользоваться мной, моим телом. Я была его шлюхой, чтобы спасти жизнь мамы. И я бы стала его шлюхой до конца своей жизни, если бы это помогло спасти тебя и Ли. Разве быть его шлюхой хуже, чем твоей? Потому что именно шлюхой ты меня до сих пор считаешь, так или нет?
Лицо ее блестело в лучах восходящего солнца. Солнце заиграло у нее в волосах, и они стали похожи на пламя. И так же пламенели ее глаза, сверлящие Росса. Она никогда еще не была так красива. Жар и пламя, вожделение и гордость. И мужество. Боже, какое нужно мужество, чтобы сознаться во всем том, в чем она только что созналась. И Росс любил ее за это!
Но прежде чем он успел что-то сказать, Джентри швырнул ее на землю. Лидия потянулась к его пистолету, но он отбил ее руку. Борьба на какую-то долю секунды отвлекла внимание Джентри от Росса, и этого было достаточно, чтобы Росс успел повернуться на бок, одним движением выхватить кольт из-под седла и взвести курок.
Джентри обернулся и выстрелил в Росса. Лидия вскрикнула, но пуля вонзилась в землю в дюйме от головы Росса. Многолетний опыт подсказал Россу единственно возможную реакцию: он выстрелил тоже.
Джентри отупело уставился на рану в предплечье. Рукав его пиджака оказался разорванным и быстро темнел. Он снова поднял пистолет.
— Не советую. — Все выработавшиеся у Росса за долгие годы рефлексы вступили в действие. Он уже не чувствовал боли в сломанных ребрах. Ничто больше не застилало его взор. А голос его звенел, как кубики льда, падающие на зеркальную поверхность. Он нарочно промахнулся, когда выстрелил в первый раз. Но теперь его пистолет был направлен прямо в лоб Джентри. — Бросьте пистолет, мистер Джентри.
— Ты убил ее. Было ли это заранее обдуманное убийство или что другое, но ты ответишь за ее смерть. Я убью тебя за это, пусть даже это будет стоить мне жизни.
— Я не хочу вас убивать, мистер Джентри. Старик громко расхохотался.
— Ты просто жаждешь меня убить. Потому что ты знаешь, что я всегда ненавидел тебя. Я видел тебя насквозь — сквозь все эти твои изящные манеры, когда ты пытался подражать тем, кто лучше тебя. Ты мусор. Всегда таким был. И всегда таким будешь. — Пистолет в его кровоточащей, немеющей руке качался, но все же оставался нацеленным на Росса. — Мир скажет мне спасибо за то, что я убрал тебя.
— Я не хочу тебя убивать, сукин ты сын! — заорал Росс. — А ну, брось пистолет!
Джентри улыбнулся, и его палец, лежащий на курке, напрягся.
Росс отшвырнул свой кольт, и он с глухим стуком плюхнулся в грязь.
— Я не стану убивать вас, мистер Джентри. Я отказываюсь. Вы убьете безоружного человека. — Он встретился взглядом со взглядом Джентри и не отвел глаз. Если смотреть прямо в глаза… Но Росс знал, что сейчас раздастся выстрел.
— Что ж, пусть будет по-твоему, — негромко произнес Джентри и еще сильнее напряг указательный палец.
— Нет! — дико вскрикнула Лидия и метнулась к Россу, заслонив его собой.
— Брось оружие! — раздался резкий оклик. Это крикнул человек, сидящий верхом на лошади. У плеча он держал винтовку и, прищурив глаз, целился прямо в Джентри.
Два выстрела раздались одновременно. Пуля пробила сердце Джентри, и он умер на месте.
Человек, застреливший его, непотребно выругался и на ходу соскочил с лошади.
Мозес прижал визжащего Ли к груди.
— Господи, Господи! — твердил он вполголоса.
Пуля из пистолета Джентри попала в Лидию. Она почувствовала жгучую боль и судорожно ухватила Росса за рубашку. Попыталась поднять голову, заглянуть ему в глаза. Ей хотелось увидеть в них прощение, понимание. Но у нее не было сил поднять голову. Словно на глаза ей накинули черное покрывало, и все исчезло.
Росс громко окликнул ее по имени, но она упала на него. Он почувствовал, как по его груди течет ее теплая кровь.
— Лидия, Лидия! — хрипло звал он ее, не видя ничего, кроме того ее безжизненно распростертого тела.
Он бережно повернул ее на спину и заглянул в лицо. Оно было мертвенно-бледным.
Нет. Боже мой, нет! — хотел сказать Росс, но ни звука не слетело с его губ.
Неужели это и есть ад — наказание за все совершенные им грехи? Любить двух женщин. Потерять обеих. Он любил Викторию за то, что она для него представляла, за то, чему она его научила. Но Лидия, Лидия! Лидия научила его тому, что значит — любить. Любить безгранично. Любить не за что-то, а вопреки всему.