— Не понимаю.
— Конечно, — ответил Нико. — Мне самому много времени понадобилось, чтобы понять. Но Миссис О’Лири знает. Ты ей скажи, куда тебе надо. Скажи ей: «Уэстпорт, дом Мей Кастеллан».
— А ты не со мной?
— Ты не беспокойся. Я тебя там встречу.
Я немного нервничал, но пригнулся к уху Миссис О’Лири.
— Слушай меня, девочка. Ты можешь доставить меня в Уэстпорт, штат Коннектикут? Дом Мей Кастеллан?
Миссис О’Лири понюхала воздух, посмотрела во мрак леса, а потом прыгнула вперед — прямо на дуб перед нами.
Но перед тем как удариться о дерево, мы перешли в область тени, холодной, как обратная сторона луны.
Не рекомендую вам путешествий по теням, если вы боитесь:
а) темноты;
б) мурашек на спине;
в) странных звуков;
г) скорости, при которой вам кажется, что у вас с лица облезает кожа.
Иными словами, это было ужасно. Целую минуту я вообще ничего не видел, только чувствовал мех Миссис О’Лири и свои пальцы, вцепившиеся в бронзовые колечки ошейника.
В следующую минуту тени образовали новый ландшафт. Мы оказались на утесе в коннектикутской глубинке. По крайней мере, это было похоже на Коннектикут по моим воспоминаниям — я раза два был там, — много деревьев, низкие каменные стены, большие дома. По одну сторону утеса виднелось шоссе, проложенное в ущелье. По другую — чей-то задний двор. Участок был громадный и весь дикий, неухоженный. Дом — двухэтажный, белый, в колониальном стиле. И хотя расположился он по другую сторону холма от шоссе, ощущение возникало такое, будто он находится черт знает где. Под старой яблоней стояли заржавевшие железные качели. Я увидел свет в кухонном окне.
Я представить себе не мог, как можно жить в таком доме, у которого есть настоящий двор и все такое. Лично я всю жизнь прожил в маленькой квартирке в многоэтажке или в школьном общежитии. Если это дом Луки, то непонятно, с чего это он надумал дать отсюда деру.
Миссис О’Лири оступилась, и я вспомнил, что Нико предупреждал меня: путешествия по теням для нее утомительны. Поэтому я сполз со спины собаки, а она зевнула во всю свою огромную зубастую пасть, которая напугала бы и тираннозавра, потом повернулась вокруг своей оси и грохнулась на травку с такой силой, что земля вокруг сотряслась.
Рядом со мной появился Нико — бесшумно, словно тени сгустились и сотворили его. Он было оступился, но я подхватил его под руку.
— Я ничего, — выдавил он, протирая глаза.
— Как ты это сделал?
— Практика. Несколько раз врезался в стены. Пару раз случайно попал в Китай.
Миссис О’Лири принялась храпеть. Если бы по шоссе с ревом не неслись машины, то она тут всех перебудила бы.
— Ты тоже собираешься вздремнуть? — спросил я у Нико.
Он покачал головой.
— После моего первого путешествия по теням я вырубился на неделю. А теперь меня только немного клонит в сон… правда, я могу делать это не чаще двух раз в неделю. Миссис О’Лири какое-то время должна будет тут полежать.
— Значит, нам придется приятно проводить время в Коннектикуте. — Я посмотрел на дом в колониальном стиле. — Ну, так что теперь?
— Давай позвоним в дверь, — предложил Нико.
Будь я матерью Луки, я бы не открыл дверь на ночь глядя двум незнакомым парням. Но, как выяснилось, у нас с ней не было ничего общего.
Я это понял, еще когда мы не успели добраться до ее крыльца. Вдоль тропинки стояли игрушечные фигурки зверушек, какие продаются в сувенирных лавках. Тут были маленькие львы, поросята, драконы, гидры, даже маленький Минотавр в маленьких минотаврских трусиках. Судя по их жалкому виду, эти фигурки обосновались тут довольно давно — еще до таяния снега прошлой весной. У одной из гидр между шей пробивался росток дерева.
На входной двери висела уйма таких штук… их называют «музыка ветра». Блестящие стекляшки и металлические трубочки позвякивали от каждого дуновения. Медные полоски журчали, как ручейки, и я тут же понял, что мне бы не мешало забежать в туалет. И как только Миссис Кастеллан выносила весь этот шум!
Входная дверь была выкрашена в бирюзовый цвет. Фамилия Кастеллан была написана по-английски, а ниже по-гречески: Διοικητής Φρουρίου.
Нико посмотрел на меня.
— Ну, готов?
Он не успел постучать в дверь, как та распахнулась.
— Лука! — радостно воскликнула женщина.
У нее был вид человека, который любит совать пальцы в электрические розетки. Ее седые волосы торчали во все стороны, розовый халат был прожжен в сотне мест и весь засыпан пеплом. Когда она улыбалась, кожа у нее на лице неестественно растягивалась, а блеск в глазах — напряжение зашкаливало! — вызывал у меня вопрос: уж не слепая ли она?
— Ах, мой дорогой мальчик! — Она обняла Нико. Я пытался сообразить, почему это она приняла Нико за Луку (между ними не было ничего общего), но тут она посмотрела на меня и сказала: — Лука!
Женщина начисто забыла о Нико и кинулась обнимать меня. Пахло от нее подгоревшим печеньем. Худая, как ворона, она, однако, так меня стиснула, что чуть не раздавила.
— Входи! — воскликнула она. — Завтрак тебе я уже приготовила!
Мать Луки пропустила нас внутрь. Гостиная имела еще более странный вид, чем газон перед входной дверью. Повсюду зеркала и свечи. Куда бы я ни бросил взгляд — всюду видел собственное отражение. Над камином маленький бронзовый Гермес летел над часовой стрелкой тикающих часов. Я попытался понять, как это бог-вестник и покровитель путешественников влюбился в такую старуху — нет, это было невозможно.
Потом я обратил внимание на фотографию, стоящую на каминной полке, и замер. Она один к одному повторяла набросок Рейчел — Лука в возрасте девяти лет, светлые волосы, широкая улыбка, двух зубов не хватает. Отсутствие шрама на лице делало его совсем другим — беззаботным и счастливым. Откуда Рейчел могла узнать об этой фотографии?
— Сюда, мой дорогой! — Миссис Кастеллан повела меня в глубину дома. — Я же им говорила, что ты вернешься. Я знала!
Она усадила нас за кухонный стол. На нем были навалены сотни — без преувеличения, сотни — пластиковых контейнеров с сэндвичами: хлеб с арахисовым маслом и джемом. Те, что внизу, позеленели от плесени, словно пролежали здесь сто лет. Такой же запах стоял в моем школьном шкафчике, когда я учился в шестом классе, — не самый хороший из ароматов.
На плите лежала целая стопка противней, и на каждом с десяток подгоревших печенюшек. В раковине — гора пустых пакетиков из-под растворимого лимонада. У крана, словно охраняя весь этот кавардак, пристроилась игрушечная фигурка Медузы.