— Перси, твои позиции слабы. Ты знаешь, что не выдержишь еще одной атаки.
— Посмотрим.
На лице Прометея появилось мученическое выражение, словно его действительно заботило, что случится со мной.
— Перси, я из тех титанов, что не лишены способности мыслить. Я знаю, что произойдет.
— А еще ты — титан, который дает коварные советы, — вставил Гроувер. — Ударение на слове «коварные».
— Не стану спорить, сатир. — Прометей пожал плечами. — Но в последней войне я поддерживал богов. Я сказал Кроносу: «У тебя мало сил. Ты проиграешь». И я был прав. Так что, как видишь, я умею присоединяться к победителю. На сей раз я поддерживаю Кроноса.
— Потому что Зевс приковал тебя к скале, — высказал предположение я.
— Отчасти да. Не буду отрицать, что жажду мести. Но это не единственная причина, по которой я поддерживаю Кроноса. Это самый мудрый выбор. Я пришел к тебе, потому что ты, я думаю, способен прислушаться к доводам разума.
Пальцем, который оставлял за собой золотистый след, сверкавший на бетоне, он нарисовал на столе карту.
— Это Манхэттен. Наши армии стоят здесь, здесь, здесь и здесь. Мы знаем вашу численность. Мы превосходим вас по составу в двадцать раз.
— Ваш шпион хорошо вас информирует, — высказал я еще одно предположение.
На лице Прометея появилась извиняющаяся улыбка.
— В любом случае, наши силы с каждым днем растут. Сегодня вечером Кронос пойдет в атаку. Вы будете просто раздавлены. Вы храбро сражались, но у вас нет ни малейшего шанса удержать весь Манхэттен. Вам придется отступить к Эмпайр-стейт-билдингу. А там вы будете уничтожены. Я видел это. Так оно и будет.
Я вспомнил картину, которую нарисовала Рейчел в моем сне, — армия у Эмпайр-стейт-билдинга. Я вспомнил слова девочки-оракула там же, во сне: «Я предвижу будущее. Но не могу его изменять». Прометей говорил с такой уверенностью, что не поверить ему было трудно.
— Я этого не допущу, — сказал я.
Прометей стряхнул пылинку с лацкана смокинга.
— Ты пойми, Перси. Ты здесь ведешь новую Троянскую войну. В истории часто встречаются аналогии. Похожие события возрождаются, как и чудовища. Великая осада. Две армии. Единственное отличие в том, что ты теперь обороняющаяся сторона. Ты — Троя. А ты ведь знаешь, что случилось с троянцами?
— Значит, вы собираетесь затолкать деревянного коня в лифт Эмпайр-стейт-билдинга? — спросил я. — Удачи вам!
Прометей улыбнулся.
— Троя была сметена с лица земли. Ты же не хочешь, чтобы это случилось и здесь? Сдайся — и Нью-Йорк пощадят. Твоей армии будет даровано прощение. Пусть Кронос захватит Олимп. Какая тебе разница? Тифон так или иначе уничтожит богов.
— Ну-ну, — сказал я. — Значит, ты предлагаешь мне поверить в то, что Кронос пощадит город?
— Ему нужен только Олимп, — не смутился Прометей. — Боги остаются могущественными, пока они занимают свой центр власти. Ты видел, что случилось с Посейдоном, когда был атакован его подводный дворец.
Я поморщился, вспомнив, каким постаревшим и дряхлым выглядел мой отец.
— Да, — печально сказал Прометей. — Я знаю, тебе это далось нелегко. Когда Кронос уничтожит Олимп, власть богов кончится. Они станут такими слабыми, что победить их не составит труда. Кронос хотел бы сделать это, пока Тифон отвлекает богов на западе. Так гораздо проще. Меньше потерь. Только не заблуждайся на сей счет: максимум, что ты можешь сделать, это замедлить наше продвижение. Послезавтра Тифон будет в Нью-Йорке, и тогда у вас не останется ни малейшего шанса. Но это будет стоить гораздо дороже и тебе, и городу. В любом случае к власти придут титаны.
Талия стукнула кулаком по столу.
— Я служу Артемиде. Охотницы будут сражаться до последнего дыхания. Перси, ты же не станешь слушать эту кучу дерьма.
Я думал, Прометей сейчас уничтожит ее, но он только улыбнулся.
— Твое мужество делает тебе честь, Талия Грэйс.
Талия напряглась.
— Это фамилия моей матери. Я ею не пользуюсь.
— Как тебе будет угодно, — небрежно сказал Прометей, но я видел, что он сильно задел Талию. Я никогда прежде не слышал ее фамилию. С ней она почему-то казалась почти обыкновенной. Меньше таинственности и могущества.
— В любом случае, — сказал титан, — тебе нет нужды быть моим врагом. Я всегда был помощником человечества.
— Твои слова воняют, как навоз Минотавра, — презрительно уронила Талия. — Когда человечество приносило первую жертву богам, ты обманом выудил у него лучшую часть. Ты дал нам огонь, чтобы досадить богам, а не потому, что заботился о людях.
Прометей покачал головой.
— Ты не понимаешь. Я помог сформировать вашу природу.
В его руках появился податливый комок глины, и Прометей вылепил из него человечка с руками и ногами. У глиняного человечка не было глаз, но он на ощупь пополз по столу, перебираясь через Прометеевы пальцы.
— Я с самых первых шагов человечества был его верным советчиком. Я олицетворял ваше любопытство, вашу тягу к знаниям, вашу изобретательность. Помоги мне спасти вас, Перси. Сделай это — и я преподнесу человечеству еще один подарок, это будет такое откровение, которое продвинет вас вперед так же, как продвинул когда-то огонь. Такой прогресс для вас невозможен, пока вами управляют боги. Они этого никогда не допустят. А я могу привести вас в новый золотой век. Альтернатива…
Он сложил пальцы в кулак и смял глиняного человечка в блин.
Синий гигант загоготал: «Ох-ох». На садовой скамейке эмпуса обнажила в улыбке клыки.
— Ты же знаешь, Перси, что титаны и их потомство не так уж и плохи, — продолжал Прометей. — Ты знаком с Калипсо.
— Это другое дело. — На моем лице вспыхнул румянец.
— Почему? Она во многом похожа на меня: не совершила ничего плохого, но была сослана навечно только из-за того, что она — дочь Атласа. Мы вам не враги. Не допусти, чтобы случилось худшее, — умоляющим голосом сказал он. — Мы предлагаем вам мир.
Я посмотрел на Эфана Накамуру.
— Тебе, наверно, это не нравится.
— Я не понимаю, о чем это ты, — вспыхнул Эфан.
— Если мы пойдем на эту сделку, не видать тебе твоей мести. Ты не сможешь поубивать всех нас. А ведь ты этого хочешь?
Его единственный глаз злобно сверкнул.
— Я хочу одного, Джексон, — уважения. Боги никогда не отдавали мне должного. Вы хотели, чтобы я жил в вашем дурацком лагере, торчал в битком набитом домике Гермеса, потому что я не имею значения? Потому что меня никто не признает?
Он говорил точно так же, как Лука четыре года назад, когда пытался убить меня в лесу у лагеря. От этого воспоминания моя рука зачесалась в том месте, куда меня ужалил скорпион.