Недоумение уступило место негодованию. Время от времени Джой, напоминая собственную тень, прокрадывался в клуб, где когда-то все, вставая, приветствовали его улыбкой. Теперь же односложно отвечали на задаваемые им вопросы и отворачивались от него. Однажды днем Питер Хоуп застал его одного. Джой Лавридж, сунув руки в карманы, стоял у окна, спиной к комнате. Питеру было пятьдесят — так он говорил, — может, чуть больше, поэтому сорокалетних мужчин он воспринимал мальчишками. И Питер, ненавидевший загадки, с решительным видом подошел к нему и хлопнул по плечу.
— Я хочу знать, Джой, я хочу знать, то ли мне относиться к тебе по-прежнему, то ли вычеркнуть из списка друзей. Давай с этим разберемся.
Джой повернулся к нему, и на его лице читалась такая мука, что у Питера защемило сердце.
— Ты представить себе не можешь, как мне тяжело. Все эти три месяца я сам не свой.
— Причина в жене, как я понимаю? — спросил Питер.
— Она милая женщина. У нее только один недостаток.
— Но похоже, очень серьезный. Я бы на твоем месте попытался избавить ее от него.
— Избавить ее от него?! — воскликнул Джой. — С тем же успехом ты мог бы посоветовать мне пробить головой кирпичную стену! Я понятия не имел, какие они. Ни сном ни духом не ведал…
— Чем мы ей не нравимся? Мы опрятные, достаточно умные…
— Мой дорогой Питер, ты думаешь, я ей этого не говорил? И еще многого другого? Женщина! Если она что-то вобьет себе в голову, то каждый довод — удар молотка, загоняющий эту идею еще глубже. Что такое богема, она представляет себе по юмористическим страницам журналов. Это наша вина, мы приложили к этому руку. На самом деле все не так.
— А почему бы ей не повидаться с некоторыми из нас, чтобы составить собственное мнение? Скажем, с Порсоном… он же мог стать епископом. Или с Сомервиллом… пусть услышит его оксфордское произношение. Почему нет?
— Если бы только это, — вздохнул Джой. — У нее амбиции, социальные амбиции. Она говорит, что мы никогда ничего не добьемся, если сразу не возьмем правильный курс. В настоящий момент у нас трое друзей, и, насколько я понимаю, едва ли появится кто-то еще. Мой дорогой друг, ты не поверишь, что могут существовать такие зануды. Семейная пара, Холиоуки. Они обедают у нас по четвергам, мы у них — по вторникам. Они вхожи в наш дом только потому, что их кузен заседает в палате лордов. Он вдовец, ему под восемьдесят. Похоже, это единственный их родственник, и после его смерти они собираются переехать в сельскую глубинку. Мужчина по фамилии Катлер, однажды побывавший в Мальборо-Хаусе [15] с какой-то благотворительной миссией. А послушав его, можно подумать, что он претендует на трон. Но больше всего меня раздражает болтливая женщина, у которой, насколько я понимаю, даже нет имени. На ее визитках написано «Мисс Монтгомери», и так она себя называет. Кто она на самом деле? Если об этом станет известно, зашатаются устои европейского общества. Мы сидим и говорим об аристократии, других тем у нас просто нет. Один раз рассказал им о моей встрече с принцем Уэльским, которого я, естественно, называл исключительно Тедди. Конечно, все выдумал, но эти люди приняли мою историю за чистую монету. Я так изумился, что не стал признаваться в обмане, и теперь я для них маленький божок. Они окружают меня и просят новых историй. Что мне делать? Среди них я совершенно беспомощен. Мне никогда не приходилось иметь дело со стопроцентными идиотами. Нет, идиоты, конечно, встречаются, но эти любому дадут сто очков форы. Я пытался их оскорблять — они даже не поняли, что их оскорбляют. И, боюсь, заставить их понять можно только одним способом: сдернуть со стульев и пинками гонять по комнате.
— А миссис Лавридж? — спросил преисполненный сочувствия Питер. — Она…
— Между нами говоря… — Джой понизил голос до шепота, хотя мог бы без этого обойтись, потому что в курительной находились только он и Питер, — я бы не сказал такое тем, кто помоложе, но, между нами говоря, моя жена — очаровательная женщина. Ты ее не знаешь.
— Не имел возможности познакомиться, — рассмеялся Питер.
— Такая грациозная, такая величественная, такая… прямо-таки королева. — В голосе Джоя слышался восторг. — Недостаток у нее только один — она лишена чувства юмора.
Питер, как указывалось выше, сорокалетних мужчин воспринимал мальчишками.
— Мой дорогой друг, тогда что заставило тебя…
— Я знаю… я все это знаю, — ответил мальчишка. — Природа специально это устраивает. Высокие и суровые ханжи женятся на женщинах со вздернутым носиком. Низкорослые весельчаки вроде меня… мы женимся на серьезных, статных женщинах. Будь все иначе, человечество распалось бы на подвиды.
— Разумеется, если ты руководствуешься чувством общественного долга…
— Не говори глупостей, Питер Хоуп, — оборвал его низенький человечек. — Я люблю свою жену, как и она меня, и так будет всегда. Я знаю, что есть женщины с чувством юмора, и, выбирая из этих двух типов, отдаю предпочтение той, у которой этого чувства нет. Мой идеал — Юнона. Острые углы сгладятся.
— То есть ты не собираешься бросать прежних друзей?
— Даже не говори об этом, — всплеснул руками Джой. — Ты и не представляешь себе, как меня ранит эта мысль. Скажи им — пусть потерпят. Я знаю, в чем секрет общения с женщинами: никакой спешки! — Часы пробили пять. — Мне надо идти. Не суди ее строго, Питер, и не позволяй другим. Она милая. Вам она понравится, вам всем, когда вы получше ее узнаете. Она такая милая! У нее только один недостаток.
И Джой отбыл.
Питер тем же вечером попытался объяснить ситуацию, стараясь не допустить насмешек над миссис Лавридж. Задачу он перед собой поставил сложную и не мог похвастаться успешным ее решением. Злость и негодование по отношению к Джою сменились жалостью. Члены клуба «Автолик» испытывали также и некоторое раздражение.
— За кого эта женщина нас принимает? — возмущался Сомервилл. — Разве она не знает, что за ленчем мы встречаемся с настоящими актрисами и актерами, а раз в год нас приглашают в Мэншн-Хаус [16] ?
— Неужели она никогда не слышала об аристократии духа? — вопрошал Александр-Поэт.
— Может, не только слышала, но и видела, и этим все объясняется? — озаботился Шотландский паренек.
— Один из нас должен где-то перехватить эту женщину, — предложил Малыш. — Настоять, чтобы она уделила ему десять минут. Я склоняюсь к тому, чтобы так и сделать.
Джек Херринг в дискуссии не участвовал — о чем-то думал.
На следующее утро Джек Херринг, по-прежнему задумчивый, зашел в редакцию еженедельника «Добрый юмор» на Крейн-Корт, чтобы заглянуть в «Дебретт» мисс Рэмсботэм. Три дня спустя Джек Херринг мимоходом сообщил «Автолику», что прошлым вечером отобедал с мистером и миссис Лавридж. Члены «Автолика» вежливо дали понять Джеку Херрингу, что считают его лжецом, и потребовали подробностей.