Сейчас у нас осень, а значит, в этой местности преобладают северо-восточные ветра – стало быть, идти придется либо в галфвинд, либо в пологий бейдевинд, либо в бакштаг и никак иначе! Так что остался сущий пустяк – придумать, как из этого корыта сделать подобие яхты. Ничего сверхбыстроходного не получится, да нам и не надо, лишь бы хоть сколько-то разгрузить мальчишек на веслах.
Прежде всего, у ладьи дно гладкое. Для реки, конечно, небольшая осадка предпочтительна, но зато и сносит такую, что вдоль, что поперек. Значит, первая задача – дрейф уменьшить. Набить для этого пару брусьев вдоль днища не проблема: вторая ладья вполне сгодится, чтоб ее на запчасти разобрать – все равно те уроды, что Егора ранили, ее порядком покоцали.
А что с парусом? Перекраивать? Угу, интересное рукоделье получится. Как эту хламиду без выкроек, по памяти, перекроишь под грот [9] «Солинга» или «Дракона»? [10] Все равно оснастка не та, посему не тратьте время на бесполезное напряжение головы и задницы.
…Но зачем так уж кардинально-то? А если рей [11] переделать на гафель [12] ? Оно самое! Мачта есть, гик [13] за час сделают – с топором-то все управляются. Правда, мачта недостаточно высокая, так что гик придется устанавливать ниже обычного – самую малость выше среза борта… Риск, конечно, но река – не море, ротозеев сможем выловить.
Походная кузня с собой есть, трофейное оружие вполне сгодится, чтобы перековать его на металлические детали рангоута. Что там еще? Петли на переднюю шкаторину паруса нашить да кольца-сегарсы из чего-то сварганить, чтобы хоть как-то форму паруса регулировать. Ну и еще кое-что по мелочам.
Сделаем! Придется, конечно, еще на пару дней задержаться, зато пойдем, как у мамы за юбкой».
И боярич Михаил, и умудренный жизненным опытом управленец куда-то делись, а вместо них появился молодой и азартный яхтсмен. Вот этот-то шалопай и сорвиголова и вспомнил рассказы наставников из Ленинградского яхт-клуба, щедро делившихся с салагами опытом, в том числе и военным. Он упоенно носился по пологому берегу, находясь, казалось, сразу повсюду и везде успевая. За ним, как хвост у кометы, то разрастаясь до пяти-шести человек, то уменьшаясь до одного взмыленного Роськи, носились подручники.
Роська, после того как преодолел оторопь от вновь открывшихся талантов крестного, настолько загорелся явившимися ему перспективами, что едва не подрался с Кузькой, требуя от того немедленно перековать на походной кузне все, что найдет, на необходимые приспособления, а после стоял у кузнецов над душой, пока ему не дали по шее, чтобы не бубнил под руку.
В результате избу-катальню имени княгини Агафьи разобрали, соорудив вместо нее две нормальные надстройки: кормовую – повыше, для княжеской четы, сопутствующих им няньки с «недокняжной» и контуженого Егора, и носовую – поменьше, почти лежачую, но в пути не до роскоши. Хотя прогулочную ладью княгине построили знатную – не боевую, конечно, но и не пузатую купеческую, так что зря Мишка на нее поначалу окрысился. К ней бы хороший двигатель – узлов одиннадцать-двенадцать делала бы: длина, как известно, бежит. А обводы у нее, тем более для гладкой воды, без волны, – классные, как будто дипломированный инженер-кораблестроитель на компьютере считал.
Хоть и не хотелось Мишке привлекать чье-либо внимание необычным парусным вооружением, но все равно с двумя надстройками очертания ладьи получились из ряда вон выходящими. Оставалось надеяться, что примут их издалека за невесть как попавших в верховья Немана чужестранцев, а подпускать к себе кого-то близко Мишка не собирался.
Самым муторным делом оказалось передвинуть вперед мачту. Тут уже пришлось вовсю прибегать к помощи взрослых ратников – сил у отроков не хватало. Чума, правда, попытался возмутиться такой завиральной, по его мнению, причудой боярича, но Мишка, чтобы не вдаваться в излишние объяснения с привлечением физических терминов, просто ткнул рукой в сторону кормовой «каюты-люкс».
– И чего там? – не понял Фаддей.
– При перемене курса гик должен свободно ходить, а если оставить все как есть, то он у нас за надстройку цепляться будет и в два счета стены раздолбит. Хорошо, если никого в воду не снесет.
– А-а… – Ратник почесал в бороде и успокоился: нырять за пассажирами в осеннюю водичку ему не улыбалось.
Илья попытался было сунуться с каким-то вопросом, но поймал взгляд Арсения и передумал. Остальные же ратники из десятка Егора наблюдали за всеми Мишкиными действиями пристально и к его объяснениям прислушивались внимательно, но только переглядывались между собой; если и обсуждали что-то, то келейно. Роська – второй после Егора в отряде «специалист по судоходству» – самозабвенно и восторженно соглашался с любым предложением крестного, сам Егор пребывал пока не в том состоянии, чтобы вникать в детали, а когда придет в себя, дело будет сделано.
Разделиться все-таки пришлось: коней очень хотелось сохранить, ну хоть сколько-то, тем более что совсем безнадежным это предприятие, несмотря на все терзавшие его сомнения, Мишка уже не считал. Насколько он помнил, в Великую Отечественную примерно в этих же местах почти в это же время года совершали рейды по немецким тылам аж целые гвардейские кавалерийские корпуса Доватора и Белова: книгами про войну, в частности про генерал-майора Доватора пацаны его поколения зачитывались так, что никакому Толкину не снилось. Пускай к середине двадцатого века плотность населения стала существенно выше и общее состояние экономики изменилось, но ведь и не триста коней Младшей стражи – там тысячи кормить приходилось, да и не на прогулку гвардейцы выходили – и то потери составляли всего от одной трети до половины конского поголовья. Жалко лошадей, конечно, но ничего не поделаешь.
Общая картина казалась уже не столь удручающей: основной путь пешей группе предстоял не через дикие леса, но вдоль Немана, который, как всякая большая и судоходная река, зимой являвшаяся по совместительству санным трактом, традиционно кормил немало народу. Хватало по берегам весей, где можно купить все необходимое и нанять проводников-лоцманов, а в подходящих местах специально обученные меланхоличного вида лошади привычно тянули ладью бечевой – этот заработок кормил их хозяев так же, как волок тех, кто жил вдоль него.
В общем, не так все оказалось страшно, как пророчил Роська, хотя с греблей пришлось помучиться, конечно: то леща пускали, то в воду зарывались. Ничего удивительного – парни почти все хоть и выросли рядом с реками, но силенок на тяжелые весла, даже и попарно, не хватало, да и не привыкли лесные жители к большим ладьям. Хорошо, под Пинском уже потренировались.