На этот раз он не вскрикивал, не вздрагивал и не матерился. Им просто овладело тупое отчаянье. Оба рукава в пределах видимости он осмотрел со всей тщательностью, но никаких дыр в них не обнаружил.
Мало того, вентилятор как раз включился в работу, рукава раздулись, и Андрей вдруг понял то, о чем раньше просто не задумывался. Даже если бы в них были дыры, то сумку должно было не засосать в них, а, наоборот, – вытолкнуть.
Отняв бинокль от глаз, Воробей тупо глянул вниз и похолодел. Вдоль забора банка со стороны проспекта Победы шла… Вика! Андрей еще соображал, откуда она тут взялась, а Вика уже повернула на Третьяковскую.
Автостоянка перед банком и часть тротуара просматривались с высоты крыши. Андрей увидел, как Вика двинулась вдоль фасада, повернула к входу и исчезла из виду. Направиться она могла только в банк, но Андрей еще надеялся, что это какая-то случайность.
К примеру, Вика могла отойти в сторонку, чтобы вытряхнуть камешек из туфельки или еще зачем-то. Но одна за другой истекли три минуты, а Вика из-за здания банка так и не появилась. Воробей окончательно убедился, что ее появление в банке никакая не случайность, и это было не единственное открытие.
На стоянке перед банком стоял тот самый огромный джип, который он видел накануне на озерах. Все это было настолько странно, что надвигающуюся опасность Андрей почувствовал просто кожей – еще до того, как смог все обдумать…
Архип застрял в банке надолго. И все это время Иван вынужден был сидеть как баран в джипе, сопеть перебитым носом и тупо сжимать руками руль. Подобного унижения он не переживал уже давно.
Еще на прошлой неделе он мог бы выцепить Воцу, попинать для разрядки ногами первого подвернувшегося лоха, а потом уже окончательно оттянуться в каком-нибудь кабаке. Теперь же, когда Архип «опустил» его до обычного шоферюги, он не только не мог на ком-нибудь сорвать свою злость, но даже боялся выскочить из машины, чтобы элементарно отлить где-нибудь в кустах. Из-за этого Иван бесился еще больше.
В очередной раз хрюкнув, он повернул голову и внезапно замер. По тротуару к банку шла какая-то телка. Была она ничего себе, но дело не в этом. При виде ее в голове Ивана что-то щелкнуло, провернулись какие-то колесики, и он вскрикнул:
– Так это ж та сучка!
Пока он думал, девушка поднялась на крыльцо и, поздоровавшись с охранником, исчезла за тонированной стеклянной дверью.
– Так… – прищурился Иван.
Объект для срывания злобы появился, причем идеальный. Мало того, что именно из-за этой телки он оказался по уши в дерьме, так через нее можно было запросто добраться и до ее знакомых, отметеливших их с Воцей и Бобром.
И все было бы в масть, но Иван вдруг сообразил, что, если он расскажет об этом Архипу, тот не подпустит его ни к этой девке, ни к ее дружкам и на пушечный выстрел.
– Ну нет, – хрюкнул Иван. – Ты мне, сучка, лично ответишь за все, еще и за щеку возьмешь.
Свой сотовый телефон Иван впопыхах забыл, но большой проблемы в этом не было. Джип Архипа был оборудован по последнему слову техники, так что при желании связаться из него можно было даже с американским президентом.
Выхватив из держателя трубку, Иван быстро набрал номер и вскоре услышал сонный голос:
– Алло!
– Воца! Это я!
– А-а, привет, Архип, как твой шнобель?
– Хреново! – хрюкнул Иван. – Я вычислил эту сучку, понял?
– Какую сучку?
– Из-за которой нас отоварили!
– А-а… – без особого энтузиазма протянул Воца.
– Короче, срочняком собирайся и приезжай!
– Куда?
– Дом быта старый в конце проспекта Победы знаешь? За ним банк!
– Кх-кх… – откашлялся Воца. – Ты меня, Архип, извини, но мне твой братан обещал ноги переломать, если я от тебя не отвалю. А если он обещал, то сделает. А мне, сам понимаешь, все лето валяться в гипсе не резон.
– Воца! – брызнул слюной Иван.
– Что?
– Меня из-за этой сучки Архип, если хочешь знать, шоферить при себе заставил!
– А я-то тут при чем?
– При том, что нас «опустили», как последних козлов, и ты еще теперь обосрался!
– А ты б на моем месте не обосрался?
– Нет!
– И что ты предлагаешь?
– Телка эта только что зашла в банк!
– Ну?
– По-быстрому приезжай, где-нибудь спрячешься, чтоб тебя Архип не заметил, и выследишь, где она живет! А вечером я тебе звякну, встретимся и прикинем, что с ней лучше вытворить!
– А если она успеет уйти? – вздохнул Воца.
– Не успеет, она вроде тут работает, потому что с охранником здоровалась!
– Так расспроси его сам, кто она такая.
– Ты че, Воца, поехал? На фига следы наводить? Мы все сделаем по-чистому, так что ни Архип не догадается, ни кто другой. Понял?
– Понял, – вздохнул Воца. – Только это…
– Да не ссы, я тебе сказал! Разберемся с этой сучкой и разбежимся! А я малость пошоферю у Архипа, он отойдет, и все будет как раньше! Понял?
– Понял, – сказал Воца, но особого энтузиазма в его голосе не чувствовалось.
На крыше пятиэтажки Андрей задерживаться не стал. Выскочив из подъезда, он искоса оглянулся и направился домой.
Дело приняло такой оборот, что речь шла уже не о деньгах, а скорее всего о его жизни. Андрей неожиданно вспомнил, где и когда видел Вику. Видел он ее в двери банка в тот самый первый день, когда Пантелей привез его на рекогносцировку. Именно Вика принимала от типа в комбинезоне картонные ящики с едой. Только была она тогда в такой шапочке вроде кокошника, да и смотрел Андрей не на нее, а на охранника.
Воробей понимал, что не блещет умом, но даже тех извилин, что у него имелись, было вполне достаточно, чтобы понять – их знакомство с Викой накануне ограбления скорее всего было кем-то подстроено. И именно этот «кто-то», по идее, и должен был наложить свои лапы на деньги.
Андрей вспомнил все – странные Викины отлучки по утрам, вроде бы невинные расспросы, внезапный отъезд родителей именно в Рязань и то, что она ни единым словом не обмолвилась об ограблении своего банка. Таким же странным ему казалось и то, что на работу Вика не вышла именно в пятницу, а деньги обещала раздобыть в понедельник. Он вдруг понял, что если у Вики был сообщник в банке, то исчезновение денег легко объяснялось.
А еще он понял, что его снова предали. Подобного коварства Воробей не ожидал. На него много чего свалилось за эти дни, но этот удар оказался настолько сокрушительным, что у Андрея просто опустились руки.