– Но я понимаю, – ответила Джудит, вспоминая постоянные нравоучения матери. – Мужчина должен гордиться своим родом.

Он улыбнулся.

– По правде говоря, миледи, я не слишком гордился, пока не оказался на борту судна, идущего в Нормандию. Теперь я думаю, что зря не принял участия в последней битве Гарольда.

Джудит промолчала, не слишком разбираясь во всех этих делах, а Уолтеф добавил:

– Даже если бы я сражался, ваш дядя все равно победил. Даже если бы чудом победу одержал Гарольд, сомневаюсь, чтобы я был ближе к владению Нортумбрией, чем сейчас. Там хозяйничает граф Моркар, и нет никого, кто защищал бы дом Сивардов, разве что Свейн Датский. – Он вздохнул. – Иногда я думаю, что лучше было остаться в монастыре и стать монахом.

– А вам бы хотелось посвятить себя Богу?

– Иногда мне кажется, что да. – Он немного расслабился. – В Кроуленде было место, где чувствуется присутствие Господа. В миру труднее расслышать его голос – слишком много соблазнов. – Он оценивающе взглянул на нее. – Ришар де Рюль сказал, что вы своенравны, но мне так не кажется.

– Просто я говорю то, что думаю.

Он наклонил голову, соглашаясь с ней.

– Действительно, вы очень похожи на своего дядю, миледи.

Они догнали обоз и послали конюха за лошадью Джудит. Уолтеф доставил Джудит к повозке ее матери. Аделаида, прищурившись, смотрела, как он помогает ей слезть с лошади.

– Моей дочери повезло, что вы оказались рядом, чтобы помочь ей, господин Уолтеф, – сказала она недовольным тоном.

Уолтеф широко улыбнулся и поклонился. Аделаида слегка наклонила голову, выражая признательность и давая понять, что беседе пришел конец.

– Спасибо, милорд, – пробормотала Джудит, чувствуя, что и она должна что-то сказать. Она видела глазеющих на них служанок и сестру, которая хихикала, прикрыв рот ладонью.

– Не стоит благодарности, миледи. Я получил огромное удовольствие от вашего общества. – Он поклонился, вскочил на лошадь и поехал навстречу возвращающимся охотникам.

Аделаида сурово взглянула на дочь.

– Удовольствие от вашего общества, – повторила она холодно и гнусаво. – Надеюсь, ты не поощряла его, дочь моя?

– Конечно нет! – возмутилась Джудит. – Я не сделала ничего плохого. Разве я не могу разговаривать с гостем моего дяди?

– Разговаривать можно, но не поощрять, – предупредила Аделаида. – Сама знаешь, что он не совсем гость. Ты вынуждена была на этот раз принять его помощь, но я не хочу, чтобы подобное повторялось. Еще неизвестно, что скажет твой дядя.

– Это не касается моего дяди!

Аделаида покачала головой.

– Его касается все. Если ты отдашь предпочтение какому-то одному мужчине, это затруднит выбор для тебя подходящего мужа. Да, Уолтеф красив и воспитан, но по рангу он для нашего дома не подходит.

Джудит вспыхнула.

– Даже если вспомнить, что моя бабушка была прачкой и дочерью обыкновенного кожевника? – парировала она.

Сестра ахнула, услышав такое богохульство.

– Я воспитывала тебя не для того, чтобы ты высказывала такое неуважение к своей крови, – ледяным голосом произнесла Аделаида. – Моя мать, твоя бабушка, да упокоит Господь ее душу, умерла, будучи знатной леди, так что не смей никогда говорить о ней в таких выражениях, ясно?

– Да, мама. – Джудит сжала губы, понимая, что, если будет продолжать спорить, ей грозит порка. Ее мать была необыкновенно чувствительна ко всему, что касалось ее матери, которая действительно была прачкой и дочерью кожевника. Робер Нормандский увидел ее у ручья и привез в свой замок. Она родила ему двух внебрачных детей – Вильгельма и Аделаиду. Когда страсть угасла, ее выдали замуж за одного из соратников герцога Робера. Но для Аделаиды существовала только благородная кровь. Джудит понимала, что знатный англичанин ей не пара, даже если родословная Уолтефа куда лучше их собственной.

До разговора с матерью Джудит и не помышляла о возможном брачном союзе с английским феодалом, но теперь она призадумалась. Сидя в душной повозке, она вспоминала свою недавнюю поездку на крупе его лошади. Волосы с медным отливом на фоне голубого плаща. Остроумие. Разве плохо жить с мужем, который улыбается, а не хмурится? Эта мысль привела Джудит в возбуждение. Она привыкла к строгому надзору, резким словам и бесконечным обязанностям. Разве не замечательно будет откинуть голову назад и от души рассмеяться?

– Да не отдаст он ее тебе, – заявил Эдгар Ателинг, обращаясь к Уолтефу. Шел второй день их путешествия, и они уже видели башни Фекама. – Тем более что он практически пообещал выдать свою собственную дочь за Эдвина Мерсийского. Не может же он отдать всех девственниц своего двора пленным англичанам.

– Вильгельм ничего не обещал Эдвину, сказал только, что подумает, – возразил Уолтеф. – У меня столько же шансов, сколько и у Эдвина.

Эдгар фыркнул.

– Может, ты и прав, Уолтеф, – сказал он. – А может, ни одному из вас судьба не уготовила нормандской невесты.

Уолтеф пожал плечами, пожалев о разговоре с Эдгаром. Он лишь подтвердил мнение Ришара де Рюля относительно того, что до племянницы Вильгельма ему не дотянуться. Вчера было по-другому. Он мог перекинуть ее через седло, потребовать руки, взяв ее. Но такой брак продлился бы только до того момента, пока кому-нибудь из нормандцев не удалось проткнуть его копьем. Уолтеф поморщился. Возможно, они правы, и ему следует забыть о ней и поискать другую невесту – золотоволосую англичанку или датчанку, которая родит ему сыновей-викингов. Но он желал девушку, которая ехала впереди в повозке вместе с матерью, охранявшей ее, подобно дракону.

– Не дури, – сказал Эдгар. – Верно, она симпатичная, но есть сотня других, из которых ты можешь выбрать себе невесту. А в Фекаме – тысяча, которые пригласят тебя в спальню лишь за улыбку.

Уолтеф ухмыльнулся. Эта мысль уже приходила ему в голову. Завоевание племянницы герцога Вильгельма – дело будущего, к тому же он не знал, как к этому делу подступиться. А девицы в тавернах Фекама податливы и сделают псе, чтобы остудить жар в его крови, особенно если удастся найти малышку с длинными темными косами и карими глазами.

Глава 3

Луч солнца проник сквозь щели ставен и разбудил Уолтефа. Застонав, он повернулся на постели, чтобы спрятаться от яркого света, и коснулся бедра спящей рядом женщины. В первое мгновение он растерялся: откуда она взялась? Он был пьян, но не до беспамятства.

Лежащая рядом девушка прижалась к нему спиной. Уолтеф почувствовал возбуждение. Повернув ее и раздвинув ей бедра, он овладел ею, подчиняясь позыву плоти.

Она была маленькой и изящной, темные волосы доходили ей до середины спины, глаза были черные как уголь. Именно ее внешний вид привлек его вчера в таверне, да еще застенчивый взгляд, которым она его одарила. Она напомнила ему Джудит, и в своем одурманенном состоянии ему легко было, закрыв глаза, представить себе, что он овладевает племянницей герцога Вильгельма. Теперь, когда он протрезвел, она уже не казалась ему так похожей на Джудит.