Просека шириной в две сажени и длиной в сотню была прямой как стрела. Ее охраняли двое часовых. Один стоял на углу и внимательно смотрел вдоль просеки, держа наготове самострел. Другой, тоже с самострелом в руках, медленно двигался ему навстречу. Дойдя до угла, он занимал место первого, и теперь тот двигался по просеке до противоположного конца. Там он останавливался, поворачивался лицом к первому и снова первый шел к нему. Таким образом не было ни одной секунды, в течение которой просека не находилась бы под наблюдением.
Медведев крадучись обошел лагерь вокруг и убедился, что все три просеки охраняются так же. С четвертой стороны действительно находилось непроходимое болото, при этом совершенно открытое. К нему даже нельзя было подступиться. Где-то в глубине за просеками в густом старом лесу прятался лагерь, оттуда изредка доносились приглушенные возгласы, ржанье лошадей, иногда рубили топором дерево или что-то ковали, но ни разу Медведев не слышал лая собак, и это радовало — собаки значительно усложнили бы его задачу. Он, впрочем, тут же догадался, почему их нет — Антип не хотел, чтобы своим лаем они выдавали место стоянки отряда.
Василий обнаружил только два выхода из лагеря: один (видимо, основной) — дорога, по которой он пришел, а второй — хорошо утоптанная людьми и лошадьми (но без колеи) тропа с противоположной стороны. Очевидно, она вела к монастырю, а также к дороге на Медынь, и это был тот короткий путь, который упоминали охранники разбойничьего обоза.
Медведев притаился возле этой тропы подальше от просеки и задумался.
Похоже, Никола был прав. Незаметно проникнуть в лагерь нельзя. Антип заставляет своих людей в любую погоду, днем и ночью, непрерывно двигаться, не выпуская из виду просеки, вместо того чтобы обносить лагерь частоколом, как это повсеместно принято. Стало быть, он опытен и прекрасно понимает, что дело не в ограде, а в часовых. Как же туда пробраться, леший меня раздери…
Время шло, Василий перебирал в уме способ за способом, но ничего не мог придумать.
Снять охрану нельзя — каждый часовой все время находится под наблюдением другого. Если же убрать обоих, то через минуту часовой соседней просеки, дойдя до угла, заметит их отсутствие, и тотчас весь лагерь будет на ногах.
Возможность проскользнуть через просеку незаметно исключена. Для этого следовало бы стать невидимкой… Стоп! Что означает „стать невидимкой“? Это значит, сделать так, чтобы ты был у людей на глазах, но они бы тебя не видели… Как же это сделать?..
С полчаса Медведев, весь искусанный в густом кустарнике первыми весенними комарами, безрезультатно искал решение, как вдруг со стороны лагеря послышался звук голосов, потом спокойное посвистывание, и на просеку вышел высокий худой мужчина с черной повязкой, прикрывающей правый глаз.
Медведев вспомнил описание Николы — Софрон Кривой.
Часовой на просеке вскинул самострел.
— Это я, — сказал Софрон. — Егор махнул белым. Кто-то идет к нам со стороны монастыря. Пойду встречу. Будьте начеку.
Он пересек просеку и неторопливо прошел в двух шагах от Медведева.
Дождавшись, пока Софрон отойдет подальше, Василий бесшумно двинулся следом.
Софрон не спеша прошел еще сотню саженей и уселся на пеньке посреди небольшой поляны, посвистывая и поглядывая вдоль тропинки. Медведев осторожно подкрался сзади и залег за трухлявой колодой шагах в десяти.
Через некоторое время на тропинке показался старый знакомый — рыжий „окающий“ монах из монастыря.
Софрон поднялся ему навстречу.
— Почему вчера вечером не пришел, как условились?
— Не мог, — поморщился монах. — У нас такое было. Приехал тут один… от самого митрополита с проверкой. Всю ночь потом молились… Наш дурачок заставил. Ну ладно, давай, что положено, и пойду. Или не принес?
— Как можно? — шутливо возмутился Софрон. — Мы же не монахи — мы разбойники. А разбойники — люди честные. Ежели там кого зарезать или удавить — это пожалуйста, а обмануть — никогда. Вот, получи.
Софрон вынул из кармана пригоршню золотых монет и, отсчитав десяток, передал монаху.
— Следующий раз с паромом будет труднее, — сказал монах. — Настоятель поменял замки, и ключи теперь только у него.
— Ничего, снова украдете, — сказал Софрон, — первый раз, что ли? А что у вас там такое стряслось? Ты присядь, расскажи.
— Не могу я присесть, — раздраженно ответил монах, — мне всю спину и задницу исполосовали!
— Вот это да! — расхохотался Софрон.
— Тебе смешно, а нам не до смеха. Если этот умник донесет великому князю, у нас многие голов лишиться могут, и я буду первым!
— Это интересно, — сказал Софрон и вдруг перешел на серьезный, деловой тон. — Послушай, а как зовут этого вашего проверщика?
— Иосиф, а что?
— Да ничего. Я думаю, он не успел далеко отъехать, а конь у меня резвый. Вижу, вы здорово напуганы… Так ты бы поговорил с братьями: за пятьсот золотых я навсегда избавлю вас от этого умника, прежде чем он доберется до великого князя.
Монах некоторое время молчал, потом переспросил:
— Точно сможешь?
— Ты не раз убеждался — я человек слова.
Монах подумал и решился.
— Тогда так: ты нам его отрезанную голову, мы тебе — пятьсот золотых.
— Годится!
— Примерно когда?
— Я думаю, завтра, — улыбнулся Софрон и хлопнул монаха по спине. — Готовьте монеты. — Он повернулся и направился обратно к лагерю.
Ну, до завтра еще дожить надо, — подумал Медведев, и вдруг задача „как стать невидимкой“ в один миг решилась сама. — Только действовать надо очень быстро.
Выждав, пока Софрон отойдет шагов на десять, Василий бросился вслед за монахом. Он быстро, бесшумно догнал его и прежде, чем тот успел обернуться и увидеть нападавшего, коротким сильным ударом по голове оглушил. Монах упал ничком, Медведев быстро обшарил одежду и, вынув из кармана рясы пригоршню золотых монет, ринулся обратно вдогонку за Софроном.
Он успел вовремя: Софрон пересекал просеку.
Один из часовых стоял на углу, поблизости от тропы, второй приближался к нему. Медведев подполз как можно ближе, швырнул всю пригоршню монет на перекресток тропы с просекой, отполз, прячась за деревьями, побежал к другому, дальнему концу просеки и стал ждать. В этот момент второй часовой сменил первого на углу, а первый двинулся в путь.
Достигнув перекрестка, он остановился и изумленно уставился на землю под ногами.
— Что там такое? — лениво спросил стоящий на углу.
— Похоже, золото, — изумился первый. — Полно золотых монет… Наверно, карман у Софрона дырявый…
Часовой, стоящий на углу, сделал несколько шагов, присел на корточки рядом со своим товарищем, и оба стали быстро подбирать с земли золотые монеты.