Странно! В бою держался так смело… Чего же он испугался? Откуда такой ужас?
— Приведите его в чувство, свяжите и пошлите домой, — приказал Медведев. — Клим, ты уже на коне? Поезжай вдоль берега и проводи гостей да проследи, чтобы не высадились еще где-нибудь на нашей земле.
Клим лихо гикнул и ускакал вдоль берега, увлекая за собой Николу и Епифания, который к концу боя стал особенно воинственным.
Быстро светало.
Пленника окатили водой, связали и понесли к дому, подле которого все еще пылал огромный костер. Несколько женщин перевязывали раненых. Картымазов и Филипп до конца боя не показывались из сарая по настоянию Василия: "Зачем Кожуху знать, что вся компания была здесь!"
Филипп отправил своих людей домой, приказав как можно быстрее доставить в Бартеневку единственного тяжело раненного в этом бою.
Медведев сделал выговор женщинам, которые явились без разрешения, и отослал их обратно к озеру.
Вернулись Клим, Епифаний и Никола, сообщив, что люди Кожуха высадились далеко на том берегу. Лично осмотрев раненых — Гридю и Якова, — Медведев нашел, что их раны не опасны, и успокоился. Он пригласил Филиппа и Федора Лукича в дом, чтобы вместе допросить пленного.
Гаврилко ввел главаря разгромленного отряда со связанными за спиной руками. Медведев, Картымазов и Бартенев, сидя на скамье под стеной, молча разглядывали пленника, стоящего посреди комнаты.
Это был крепкий парень среднего роста с коротко стриженными темно-русыми волосами, лицо его было бы даже приятным, если бы не взгляд — тяжелый и неподвижный. В нем таились ненависть и угроза, хотя парень изо всех сил старался казаться бесстрастным. Медведев увидел ссадину на его лбу и сабельный порез на кафтане, хотя крови не было: удар получился скользящим и не задел тела. Пленник переводил глаза по очереди на каждого из трех сидящих перед ним людей и, казалось, старался запомнить их лица надолго. Медведеву очень не понравился этот взгляд. Он нахмурился и спросил:
— Как зовут?
Парень молчал.
Медведев подождал две секунды и спокойно обратился к Гаврилке:
— Нам не повезло. Он немой. Вывести его в дубраву и повесить на первом же суку!
Казалось, тут же забыв о пленнике, он повернулся к своим друзьям:
— Продолжим. Нам следует обсудить, как мы поступим завтра…
Гаврилко ткнул парня в спину рукояткой сабли и деловито сказал:
— Пошли.
На пороге пленник повернулся:
— Я буду говорить.
— Вот как? — холодно удивился Медведев.
— Но вы оставите мне жизнь?
— Что? Ты вздумал со мной торговаться? Повесить!
— Спрашивайте. Я все скажу!
— Гаврилко, подожди за дверью. Как зовут?
— Васюк Филин.
— Давно у Кожуха?
— Только что приехал.
— Когда "только что"? Отвечай на вопрос точно!
— Я приехал от князя Семена Бельского в обед. Со мной прибыли десять людей. До этого мы служили в дружине князя. Он приказал нам ехать в распоряжение Кожуха и во всем ему подчиняться. Как только — мы приехали, Ян велел мне отдохнуть с дороги, а ночью возглавить отряд. Он сказал, что было бы хорошо взять живым какого-то Медведева.
— А ты этого Медведева видел когда-нибудь?
— Нет. Но я сразу понял, что это ты.
— Почему?
— Ты командовал.
— И что же помешало тебе выполнить приказ?
Васюк сверкнул глазами.
— Ян дал мне плохих людей. Наверно, чтоб избавиться от них, так же как и от меня. Теперь я все понял! Он устроил это нарочно. Ну, ничего, если останусь живым, я ему этого не прощу…
Медведев внимательно приглядывался к Васюку, пытаясь понять, насколько правдива его обида на Кожуха.
— Ты бывал когда-нибудь раньше в этих местах?
— Нет, никогда.
— Почему же Ян назначил командовать своими людьми тебя, нового человека, только что прибывшего издалека?
— Он сделал это по наговору своего дружка, я теперь знаю! Этого дружка он раньше послал к Бельскому, и от князя тот возвращался вместе с нами. В дороге я с ним не поладил и теперь понимаю, что это он посоветовал Яну от меня избавиться.
Медведев насторожился.
— Как зовут этого дружка?
— Степан Ярый.
— Так-так. Из-за чего же ты с ним не поладил?
— Я привык подчиняться только князю Семену, а в дороге этот Ярый стал командовать нами.
Он хотел пограбить мимоходом какую-то деревушку, принадлежащую князьям Глинским, а я отказался. Мы чуть не подрались, и он пригрозил, что разделается со мной, когда приедет. И точно разделался.
— Сколько людей, приехавших с тобой сегодня от князя, было среди нападавших?
— Ни одного. Моих ребят Кожух не послал со мной. Нарочно. Если бы послал — я не сидел бы сейчас здесь.
Васюк поморщился, будто от сильной боли, и опустил голову.
— Что с тобой?
— Голова болит.
— Потерпи. Ты знал этого Степана раньше?
— Нет. Впервые увидел у князя.
— Опиши его.
— Ну-у-у… Такой… моего роста, тоже светлый, морда ехидная… Да вроде ничего приметного.
— Где находится сейчас князь Семен Бельский?
— В своем… Он… Там…
Васюк вдруг согнулся, сделал несколько нетвердых шагов и упал.
— Гаврилко! Принеси воды! — приказал Медведев, высунувшись в оконную раму, и остался стоять у окна.
Филипп по-прежнему оставался на своем месте, но Картымазов не выдержал, подошел к неподвижно лежащему, скорченному парню и разрезал веревку, связывающую его руки. Васюк приоткрыл глаза, поморщился и, сделав усилие, попытался встать на ноги. Картымазов помог, и, опираясь на его плечо, Васюк поднялся, пошатываясь и приговаривая:
— Спасибо… Сейчас… Пройдет… Все будет…
Картымазов повернулся, и в ту же секунду пленник ловко выхватил его саблю из ножен. Медведев, молниеносным движением перехватил его руку и, защищаясь от удара другой, пригнулся. Васюк оказался на редкость сильным и проворным. Медведев ударил его ногой, и, выронив саблю, пленник отлетел навстречу едва успевшему вскочить Филиппу. Филипп размахнулся и нанес своим огромным кулаком чудовищной силы удар. Васюк, перелетев через всю комнату, так грохнулся о противоположную стену, что с потолка посыпалась пыль.
— Филипп! — с досадой воскликнул Медведев. — Ну надо же соизмерять силу удара! Леший меня раздери, боюсь, что больше он уже ничего не скажет…
— Я нечаянно, Вася, — смутился Филипп. — От неожиданности…