Здесь лежало несметное сокровище, которого хватило бы на постройку громадного города, такого, например, как Новгород, либо на прокормление в течение нескольких лет огромного войска.
Преподобный Савватий открыл мне, что в ответ на его многолетние молитвы, вопрошающие о том, как следует ему поступить с этим нежданным богатством, Господь послал ему видение, где открыл свою волю.
Поскольку богатство это является частью того, что было собрано татарским баскаком со всего нашего народа, то это народу же и должно послужить.
Однако, в своей великой мудрости Господь не открыл часа и срока, когда именно сокровище должно быть использовано, возложив на Савватия обязанность быть Первым хранителем и найти себе достойного преемника.
И вот там, в этой пещере, Савватий торжественно назвал меня своим преемником, и нарек Вторым хранителем, велев истратить остаток жизни на поиски следующего достойного, дабы это великое сокровище в целости и сохранности дожидалось тоговремени, когда в час смуты и разорения оно понадобится потомком тех, у кого было отнято, а когда это время наступит — Господь сам укажет.
Преклонив колени и помолившись, мы вернулись в свои пещеры, плотно заложив дерном вход в тайник, так, что никто даже случайно не мог его обнаружить.
На следующий день утром 24 апреля мой дорогой учитель, преподобный Савватий тихо и покойно отошел от нас навсегда во сне, и Господь принял его душу.
С этой минуты на меня легло тяжелое бремя хранения великой тайны и поисков Третьего хранителя.
Но если быть до конца честным, должен признаться, что уже тогда зародилась в моей душе тайное предчувствие, что им станет мой сын.
Правда, внешнее развитие событий, казалось, полностью противоречило этому предчувствию.
Воспитанный, как и я, моим отцом, сын мой вырос светским человеком, проведя свою молодость при тверском великокняжеском дворе. В 1438 году он весьма удачно женился по любви и в этом счастливом браке, в следующем же году родился мой внук и его сын — Антип.
К этому времени Филимон уже был чашником великой княгини Анастасии Андреевны Можайской, супруги великого князя Тверского.
В 1442 году родилась у Анастасии Андреевны дочь — великая тверская княжна Марья, и через год Филимон был назначен стольником маленькой княжны.
В это время великий Московский князь Василий Васильевич вел жестокую и беспощадную борьбу за Московский престол со своим двоюродным братом Шемякой.
В этой борьбе его поддерживал наш великий Тверской князь Борис Александрович, и Филимон, бывая у меня, подробно рассказывал обо всех перипетиях этой борьбы за Московский престол.
В 1446 году великий князь Московский Василий Васильевич был пойман и ослеплен Шемякой, но вскоре после этого одержал над ним полную победу, твердо воцарившись на Московском столе.
Примерно тогда же, а точнее в 1447 году, произошло обручение нашей тверской великой княжны Марьи с сыном великого Московского князя и наследником престола Иваном Васильевичем.
К тому времени Марье исполнилось пять лет, а ее нареченному — семь.
Мой сын участвовал в этой церемонии и рассказывал о том, как еще не привыкший к слепоте Василий Васильевич щупал руками испуганные лица детей, а из его пустых глазниц катились огромные слезы.
Спустя еще пять лет состоялась и сама свадьба — княжне Марье было к тому времени десять лет, а ее мужу двенадцать.
И в этой церемонии мой сын принимал участие, рассказав мне обо всех ее подробностях.
Тут я должен отметить участие еще одного лица, которое впоследствии сыграло определенную роль в истории брачных отношений великого Московского князя и нашей княжны.
Когда-то Савватий много рассказывал мне о том, как он прибыл из Иерусалима в Москву, и перед тем как отправиться в Тверь, оставил там великую святыню — чудотворную икону Богоматери «Неопалимая Купина».
Вместе с группой палестинских иноков приехал к нам могучий грек Никос Петридис, который эту икону охранял.
Выполнив свою миссию, он отправился вместе с Савватием в Тверь, где вскоре был принят великим князем Тверским на службу в охрану.
Человек огромного мужества, силы и благородства, он быстро добился высокого положения, его сын был уже начальником отряда охраны, а внук его — Микис Петридис в пятнадцать лет был назначен личным телохранителем княжны Марьи и в этой должности присутствовал на ее обручении.
Когда же состоялась свадьба, Микису было уже двадцать, он продолжал исполнять свои обязанности при княжне ставшей теперь великой Московской княгиней и в ее свите уехал в Москву.
Неужели??? Невероятно! Неужто это написано о греке Микисе, моем учителе и наставнике, которому, как и отцу, я обязан всем своим воинским умением?! Нет, не может быть — это совпадение. Бывают же, в конце концов, одинаковые имена и фамилии…
После отъезда молодых супругов в Москву я внезапно тяжело расхворался. Рядом со мной не было никого достойного, кому я мог бы открыть великую тайну, и я всерьез испугался, что могу умереть, так и не выполнив обещанного Савватию.
Но Господь своей мудростью не допустил этого. У него был свой Великий План, который не дано знать нам, простым и грешным смертным.
Услыхав о моей болезни, примчался из Москвы навестить меня Филимон.
К тому времени мне было уже шестьдесят два, Филимону — сорок два и подрастал тринадцатилетний Антип.
Я чувствовал себя очень плохо и, пошатываясь как когда-то Савватий, отвел Филимона в пещеру и открыл ему Великую Тайну, возложив на него полномочия Третьего хранителя.
Сын не отходил от моей постели, однако Господь не пожелал принять меня к себе.
Я выздоровел и, если опять же говорить откровенно, то могу признаться, что тяжесть ноши, которую я переложил на плечи своего сына, перестала тяготить меня.
Филимон вернулся в Москву и время от времени навещал меня, рассказывая о своей жизни, которая по-прежнему была тесно связана с Московской великокняжеской семьей.
Он подружился с греком Микисом и даже рассказал мне забавную историю, которая произошла незадолго до пятнадцатилетия великой княгини, когда по нашим законам она уже могла бы разделить ложе с супругом.
За полгода до этого срока великий князь хотел было тайно проникнуть в покои своей супруги, но бравый грек Микис, будучи начальником охраны, не пустил великого князя дальше порога, предложив ему свой меч и сказав, что, только убив его, великий князь может пройти к супруге.
Несмотря на некоторую забавность этого эпизода, он едва не обернулся для Микиса тяжелыми последствиями. Известно, что Иван Васильевич довольно злопамятен, и Микис опасается за свою голову.
Однако, как ни странно, это событие, кажется, не имело никаких последствий.
В день совершеннолетия великий князь явился к своей супруге и, спустя отведенный Господом срок, великая княгиня Марья родила первенца Ивана Ивановича.